Мятежник (ЛП)

Я задрожала в предвкушении, не уверенная, возбуждена я или напугана. Или и то, и другое. Его рука всё ещё была у меня между ног, мягко поглаживая, и он притянул меня к себе другой рукой. Я прижалась лицом к гладкой тёплой груди, прячась от его слишком пристального взгляда, расслабляясь от медленных, чувственных прикосновений его длинных пальцев ко мне, внутри меня. Я дважды кончала с ним, к моему удивлению, и я знала, что сейчас мне ничего не нужно было делать. Мне не нужно было притворяться, что я испытываю оргазм, мне даже не нужно было бороться, чтобы достичь его. Странным образом, мне казалось, что кончить дважды означало, что я уже выполнила свой долг, и я могла просто свернуться калачиком рядом с ним, позволяя ему прикасаться ко мне так сильно, как он хотел, тереться лицом о его горячую кожу, как котёнок, в то время как мне нравилось, когда меня гладили и ласкали.

— Итак, когда секс стал такой рутиной? — он прошептал мне на ухо, когда грубые кончики его пальцев дразнили мой клитор, и я дёрнулась, поражённая собственной яростной реакцией. — Тебе не нужно ничего доказывать. В этой постели нет никаких правил.

Он слегка повернул голову, так что его дыхание было горячим и возбуждающим у моего уха, когда два пальца скользнули внутрь меня, глубоко, медленно, эротично, что заставило меня крепче прижаться к нему.

Он всё ещё слушал мои мысли. Я не спрашивала его, как он мог это сделать, Томас никогда не мог. Я открыла рот, чтобы сказать ему не делать этого, но снова замолчала, не издав ничего, кроме грубого звука, и снова закрыла его. Я не собиралась ни о чём думать. Я собиралась держать свой разум пустым, как белое облако. Я собиралась…

Я дёрнулась, выгибаясь дугой на кровати, уткнувшись в неё лицом, когда меня сотряс очередной оргазм, и он крепко обнял меня, продлевая его так, что я замерла, затаив дыхание, всё моё тело оказалось в ловушке тугого узла взрывной силы.

Он медленно освободил меня от этого, успокаивая, и я смутно осознавала гнев, что он понимает женские тела, что он так хорошо понимает моё тело, что может возбудить и разрушить меня с нелепой лёгкостью. Когда я снова прижалась к нему, моё лицо было мокрым от необъяснимых слёз, часть меня хотела ударить его, причинить ему боль, просто за то, что он слишком хорошо меня знал.

Он запустил руку в мои волосы, его губы смахнули мои слёзы.

— Ты слишком много думаешь, — сказал он, и этот странный, наполовину произнесённый, наполовину обдуманный разговор был частью моего негодования. — Просто получи удовольствие и перестань бороться.

Я могла бы. Я могла позволить ему делать со мной всё, что он захочет, пусть это займёт всю ночь. Он мог бы оставаться главным, манипулировать мной, доставлять мне удовольствие, контролировать меня. Или я могла бы посмотреть, что я могла бы сделать, чтобы поколебать его самодовольство.

Я подняла руки, обхватила его лицо ладонями и впервые в жизни сделала немыслимое. Я поцеловала мужчину. Всю свою жизнь я была той, кого целовали, получателем удовольствия, а не тем, кто его давал. Всё это должно было вот-вот измениться.

Сначала я надавила слишком сильно, отталкивая его, а затем смягчила, пробуя его на вкус, позволяя своему языку проследить контур его губ, скользнуть между ними, чтобы попробовать его язык. Его тихий звук удивления ударил меня глубоко в живот, и я улыбнулась ему в губы. Мне это нравилось гораздо больше, чем я когда-либо ожидала.

Я скользнула руками вниз по его гладкой груди, позволяя своим пальцам проследить контур его напряжённых мышц, твёрдые кончики его сосков, и, повинуясь импульсу, я наклонилась и лизнула один. Он дёрнулся в ответ, и мне это понравилось ещё больше. Я лизнула другой, а затем накрыла его своим ртом, как он сделал со мной. Это было сложно, не за что было зацепиться, но его ответ стоил того, чтобы потрудиться, его приглушённая музыка проклятий звучала в моих ушах.

— Ты вступаешь в опасные воды, мисс Мари, — прорычал он низким голосом, и это имя прозвучало как нежность.

Я позволила своей руке скользнуть вниз по его плоскому животу, пока не добралась до первых завитков волос, и я заколебалась. Бояться нечего, сказала я себе. Это была часть тела, такая же, как и любая другая. Это уже было внутри меня, пришло время научиться этому. Я наклонилась и скользнула рукой по его члену, решив не отстраняться.

Это было удивительно, гладкий и шелковистый на ощупь, твёрдый, как железо, горячий и почти пульсирующий в моей руке. Мои кончики пальцев прошлись по выступившим венам, скользнули по головке, уже влажной от возбуждения, и скользнули вниз, чтобы обхватить его яички, тяжёлые и горячие в моей руке. Он застонал, и я подумала, не подслушивает ли он мои мысли, но он ничего не сказал, и я улыбнулась.

Мне, наконец, удалось вывести его из-под самоуверенного контроля.