Мятежник Пакс

Мое зрение размывается, и я испытываю ощущение полета. Нет. Падения. Я сталкиваюсь с основанием дерева и скатываюсь к большому листу. Хотя кровь омрачает мое зрение и мое тело онемело, я поднимаю голову, чтобы найти Миру. Когда я вижу ее вдалеке и вижу, что зверь все еще приближается ко мне, я рад, по крайней мере, что он еще не сосредоточен на ней. Но я боюсь, что мое время подходит к концу. Обессиленный, я позволяю себе расслабиться и ждать зверя, который, наконец, убьет меня.

Нет.

Я не позволю этому зверю победить меня. Я не позволю позору моего прошлого диктовать мое будущее. Я нашел причину жить дальше и продолжать борьбу. Так же, как я был движим черной и темной ненавистью к себе и моим ошибкам, теперь я движим чем-то другим. Чем-то чистым и хорошим. Лучше, чем я заслуживаю, но тем не менее. Мира. Я буду бороться за нее.

Хотя мое тело — пламя агонии и боли, я вскакиваю на ноги. Кулак чудовища свистит в воздухе, но я откатываюсь, у меня уже нет ни силы, ни энергии. Но встаю и бегу в сторону Миры.

Я добрался до нее раньше зверя.

— Быстро, запрыгивай мне на спину, — говорю я.

Она залезает мне на спину, обхватывая руками мою шею и ногами мой живот. Я знаю, что это последний шанс насладиться ее прикосновением, я трачу секунду, чтобы насладиться им. Потом я поднимаюсь. Мое время в изгнании превратило меня из уже состоявшегося альпиниста в нечто большее. Теперь, когда Мира цепляется за мою спину и зверь, который весит несколько тысяч фунтов, разрывает джунгли подо мной, я поднимаюсь, как будто одержимый, отталкивая боль и протесты моего тела в дальний угол сознания, двигаясь через силу воли, которая выходит за пределы физических возможностей.

Мои руки хватают любую небольшую канавку, трещину или виноградные лозы, до которых я могу добраться. Если нет возможности ухватиться руками, я использую когти, сильно втыкая их в кору. Мои ноги пульсируют, запуская нас вверх, чтобы покрыть вертикальные промежутки в несколько футов, чтобы достичь виноградных лоз и двигаться вверх. Но все это время я слышу позади себя шум. Зверь вынужден идти другим путем из-за своих размеров, но предательский протест деревьев Лориса, скрип и хруст ветвей ясно повествуют о его успехах.

Скоро я вижу, на что надеялся. Автоматизированные системы обороны Джектана переливаются на расстояние, холодный метал поблескивает на солнце. Он прекраснее для меня, чем любой оазис в тот момент. Я достигаю большой платформы и умудряюсь поставить на нее Миру. Еще несколько шагов и мы должны быть в зоне действия тунелей. Мира будет в безопасности.

Но прежде, чем я заберусь на вершину, чудовище хватает меня.

— Пакс! — Мира плачет, устремляясь обратно к краю платформы.

Кажется, она становится меньше, когда зверь отрывает меня от нее. Но я улыбаюсь, зная, что даже если я умру сейчас, я оставлю ее в пределах диапазона действия башен, и зверь не доберется до ее.

Я слышу звук, который я могу описать только как отсутствие, как будто все другие звуки всасываются на мгновение, а затем высвобождаются в отложенном всплеске концентрированной мощности. Ослепляющая вспышка жжет мои глаза. Я чувствую запах горящего мяса. Зеленые струи плазмы мелькают со стороны Джектана. Одна попадает в предплечье зверя и прожигает его насквозь. Так что башни дошли дальше, чем я предполагал. У меня есть только минутка поблагодарить богов, старых и новых, прежде чем он бросает меня.

Я падаю, набирая стремительно скорость. Я замечаю что-то краем моего глаза и тянусь к этому. Это виноградная Лоза, и, хотя моя рука горит от трения, когда я сжимаю ее, моя скорость замедляется до остановки. Я использую виноградную лозу, чтобы повернуться к зверю. Еще один луч плазмы попадает ему в плечо, и он рычит в гневе, отступая обратно в джунгли.

Нет. Ты не убежишь. Я не проявлю милосердия к тем, кто угрожает моей женщине, мужчине или зверю. Я выпускаю виноградную лозу и делаю дугу в воздухе в сторону зверя. Он поворачивается в последнюю секунду, когда видит меня. Я сжимаю руку в кулак и использую силу своего полета, чтобы пробить его глаз. Мой кулак погружается в липкую плоть глазного яблока, кровь льется вокруг моего предплечья.

Он снова кричит, звук становится все более отчаянным.

Хотя я маленький по сравнению с ним, у него есть только одна рука, чтобы защитить себя. Я царапаю его, бью кулаком, кусаю, тяну, бью ногой. Он не может бегать и сражаться одновременно только одной здоровой рукой, поэтому он вынужден остановиться и попытаться сразиться со мной. Но я уклоняюсь от каждого удара, который он пытается нанести мне, заставляю его ударить себя снова и снова. Когда он, наконец, начинает утомляться и замедляться от десятков ран, которые я нанес ему, я хватаю ветку над головой и ломаю ее.