Мятежники

– И вправду ума лишился. Жаль… – вяло отметил Соловьев, когда они вышли.

Хата, в которой остановился генерал Рот, была самой большой и чистой в Трилесах. Вокруг хаты стояли часовые, в воротах стояла развернутая в сторону дороги пушка.

Офицер привел Мишеля в сени, поставил часового рядом, вошел внутрь. Через несколько минут вышел назад, держа кусок толстой веревки.

– Руки, подпоручик!

Мишель покорно дал себя связать.

В первой, маленькой комнате, толпилась генеральская свита. Мишель зажмурился: после мрака в корчме и полутьмы на улице свет множества свечей почти ослепил его. Впрочем, вошел он незамеченным; свита была занята обсуждением недавних событий.

– Господа, я ведь Пестеля видел, – сказал Докудовский, и Мишель напряженно вслушался в слова его. – Его превосходительство в Бобруйск послал меня, сего Бестужева арестовывать, но не нашел я там его… Обратно ехав, на почтовой станции офицера встретил, полковника, об имени спросил. «Пестель, – говорит, – Павел Иванович. Ныне в Петербурге следую. Да вы позавтракайте со мною…». Завтракаю я и вижу: фельдфебель незнакомый волком на меня смотрит, косится… Потом уже узнал я, что арестован он…

– И что, вы не заметили сожаления на лице его? Хотя бы об участи своей? – спросил полковник в кавалерийском мундире.

– Ни малейшего… Не то что кузен мятежника нашего, ахтырских гусар командир Артамон Муравьев. Сего тоже видел, арестованного – высокий, дебелый. Плакал, как баба, и клялся мне, что не виновен ни в чем. Хотя я и не спрашивал.

– Да… – протянул кавалерист. – Уж три недели как просыпаюсь я с утра и думаю: что сегодня еще стрясется? Мятеж будет, или присягу новую назначат?

– Господин штабс-капитан! – Мишель подошел к Докудовскому, расталкивая связанными руками присутствующих. – Вы точно Пестеля видели? Он жив?

– Точно, – ответил Докудовский и с удивлением поглядел на Мишеля.

Отворотившись, адъютант отправился к генералу – доложить, что пленный мятежник доставлен.

Пока Докудовский был у Рота, генеральская свита внимательно, в упор рассматривала Мишеля. Среди них был страшный злодей. Впрочем, бояться его не следовало: злодей был связан и вид имел жалкий. В разодранном статском платье, с растрепанными волосами, в которых застряли соломинки – шут гороховый, да и только.

– Пойдемте.

Докудовский взял Мишеля за руку, повыше локтя.

Рот сидел за столом, в расстегнутом мундире. Перед ним стояла чашка с крепким кофе, лежала белая булка. От запаха Мишель едва не потерял сознание и вспомнил, что сутки не ел.

– Ну-с, – спросил Рот расслаблено, отпивая из чашки, – зачем пожаловали?

Мишель сглотнул комок в горле, ему стало страшно, опять предательски похолодела грудь. Он смешался: заготовленная для генерала речь забылась.

– Я слушаю вас.

– Генерал… позвольте мне сказать, нет, просить вас… Вы – честный человек, я знаю. Я знаю… Вы не откажете мне в просьбе.

– Ну?

– Напишите государю… Правду напишите. Это я, я один во всем виноват. Он слушал меня, я его уговаривал.

– Кто – он?

– П…подполковник Муравьев.

– Он не виноват? Вы виноваты? Интересно… – Рот отодвинул чашку и внимательно посмотрел на Мишеля. – Может, это вы командовали давеча в поле? В статском платье?

– Нет, в поле… он. Но весь план – мой! Напишите государю, молю вас. Вы же хотите награжденье получить от его величества? Есть способ…, – Мишель перешел на шепот, – я расскажу все, что знаю – а я много знаю, поверьте! Я фамилии назову всех, кто в заговоре! Я расскажу о Польше, о Малороссии, о Финляндии! Тайных обществ много, ваше превосходительство, наш заговор огромен! Он охватывает все члены и учреждения… Я – один из главных! Я все вам расскажу! Вы преуспеете в расследовании. Вы только – напишите, что мятеж задумал я… что он не при чем….

Рот с сомнением посмотрел на Мишеля.

– А вы в уме ли, подпоручик? Ежели в уме – тогда на что вам это? Кто он вам?

Мишель густо покраснел. Зажмурился на мгновение. Потом открыл глаза и выпалил:

– Он – только послушное орудие рук моих! Ваше превосходительство!..

– Вы больны, подпоручик, – устало произнес Рот и позвонил в колокольчик. – Увести!

– Господин генерал! – выкрикнул Мишель. – Вы должны написать, ибо это правда! Он не виноват, поймите!

– Увести! – повторил Рот строго.

В сенях Докудовский самолично распутал веревку на руках Мишеля. Тот порывался объяснить ему что-то важное, но штабс-капитан не слушал, только кивал головой, пропуская мимо ушей торопливый шепот арестанта. Капитану было не до его откровений. Что дельного может рассказать нещасный мальчишка в статском платье? Если уж и генерал его слушать не захотел, то к чему сие штабс-капитану? Но Мишель, видя, что его слушатель кивает, вошел в раж, почувствовал азарт, возвысил голос:

– Он не виноват, понимаете, он ни в чем не виноват!..

– Не горячитесь так, подпоручик, – успокоительно сказал Докудовский, – кто прав, кто виноват – без нас разберут… Скажу одно только: лучше бы я вас в Бобруйске арестовал.

Набросил Мишелю на плечи шинель, подтолкнул к двери, где уже ждал часовой.

– Проводи!