Мятежница

— Никогда не злоупотребляй этой властью. Потратить ее впустую значит потратить впустую не только этот единственный момент, но и жизнь, и все то, что эта жизнь могла бы дать какому-нибудь солдату.

— Когда-нибудь наступит момент, когда они будут тренироваться и жить ради тебя, ты будешь обладать силой жизни и смерти своих людей. Чтобы заслужить это, тебе нужно стать их слугой. Сухие ли у них ноги? Хорошая ли еда и кровать? Тебе придется отвечать на эти вопросы за них прежде, чем они сами позаботься о себе. Тебе дана власть над ними. Ты ее потеряешь, если начнешь использовать для чего-то другого, а не для подготовки солдат и самой себя к важному дню, когда смерть начнет смотреть в твою сторону.

— Ты и твои солдаты будете жить, если готовы умереть. Несмотря на всю осторожность, что прилагаешь на тренировках, случайность может внести свои коррективы в мелодию, но это не оправдание оставлять на волю случая больше, чем требуют законы вселенной.

— Несмотря на все, что ты слышала во всех этих историях, героям нет места. Ты не станешь героем. Если погонишься за славой, потратишь время своей жизни зря. Слава найдет тебя сама. Если решишь выделить время размышлениям о будущей славе, молись, чтобы ты и твои близкие были готовы к тяжелому бремени, когда она обрушится на тебя в пылу битвы.

— И, наконец, помни, мы рассказываем истории не для того, чтобы греться в лучах чужой славы. Мы рассказываем их, потому что должны рассказывать. Мы рассказываем их, чтобы сохранить веру, несмотря на то, что преследует нас в ночи и омрачает наши дни. Они бросили все, что, возможно, когда-то имели — любовь, детей, закаты, — не для славы, а потому что верили. Не для планеты, а ради товарищей. Не потому, что им приказали, а потому что сами так решили.

— Раз ты выбрала эту форму, значит, принимаешь эту веру, жизнь и смерть тех, кто был перед тобой. Разбей веру, и, хоть будешь продолжать дышать, в тебе не будет жизни.

Закончив, Эмма откинулась на спинку стула, словно ее покинул дух. Крис осталась сидеть в тишине более священной, чем когда-либо раньше. Где-то далеко полковник вызвал волынщиков. Они вошли, но их присутствие вовсе не нарушило тишину в сердце Крис. Она окончила колледж, все еще разгневанная разговором с родителями о том, что сделала выбор в пользу Космофлота. Она прошла экзамены Школы Кандидатов в офицеры, сходя с ума от того, что родители не удосужились найти в своих графиках времени для нее. Ее мысли в те моменты были не о том, что она делает, а откуда она вышла. В те моменты она оставалась одной из тех самых Лонгкнайф.

Но здесь, рядом с ней, находятся эти незнакомцы со своими традициями, сохранив то, что приблизило ее к тому, что на самом деле значит быть Лонгкнайф, чем когда-либо раньше. И, вместо того, чтобы почувствовать себя ничтожной, она, наоборот, поняла, что превращается в нечто гораздо большее. Что-то внутри нее выросло, что-то, чего она не смогла понять. Понимание придет со временем. Времени теперь у нее много.

Больше не голодная, Крис сидела, сложив руки на коленях. Народ в столовой продолжал праздник. Играли волынки. В какой-то момент Томми решил попробовать свои силы, вернее, ноги, в танце с мечами и у него получилось, пусть не грациозно, но, по крайней мере, достаточно грамотно, чтобы не вызвать осуждения присутствующих. Соседи Крис оставили ее в безмолвном пузыре, как ребенка, плавающего в утробе матери. И, словно этот самый ребенок, все звуки, чувства, движения воздействовали на нее и воспринимались не столько глазами, ушами и пальцами, сколько как единое целое.

Когда танец закончился, волынщики снова покинули столовую, а вокруг воцарилась атмосфера коньяка и сигар, Крис наклонилась ближе к Эмме.

— Спасибо, что поделилась тем, что все это время хранила в своем сердце.

— Я храню эти слова, пока не придет время передать их дочери или сыну.

— Надеюсь, они не будут возражать, поделившись ими со мной.

— В них есть что-то волшебное. Поделившись ими, становишься только сильнее.

Глава 18

Следующим полднем полковник Хэнкок лично отвез Крис с Томми на космодром.

— Когда я сюда прибыла, все было совсем не так, — сказала Крис на его предложение. Он на самом деле хочет, чтобы мы убрались.

— Да и место совсем не то, что было, когда ты здесь появилась, — ответил полковник. — С Лонгкнайф всегда так? Командиры их либо обвиняют в неподчинении, либо выдают медали?

— Скажите вы мне. Я в этом деле с Лонгкнайф немного новичок, — сказала Крис и поняла, что это правда. Двадцать два года, а она только-только открывает, кто она такая на самом деле.

Посадочный шаттл играл в обычную игру уклонений от выбоин при посадке. Когда из него выбрались солдаты с горсткой офицеров и побежали от модуля к автобусам, нанятым Крис, полковник Хэнкок снова обратился к ней.

— Передай мои наилучшие пожелания капитану Торпу. Если он хоть немного остался похож на того парня из академии, он будет только рад иметь на борту такого тигра, как ты.