Мятежница

Он попытался отделаться от этих мрачных и опасных мыслей. В конце концов должен возобладать здравый смысл! Так всегда утверждала его мать. Вместе с тем многие образованные и начитанные военные вели весьма серьезные и далеко не оптимистичные разговоры. Это внушало тревогу. Ведь если дело окончится войной, те, кто еще вчера дружно боролся против общего врага, ополчатся друг на друга. Такое не раз бывало в других странах, где складывалась ситуация, схожая со здешней. Лучшие военные школы страны всегда набирали курсантов из всех штатов, поэтому теперь офицеры армии Соединенных Штатов представляли все уголки страны. И если дело дойдет до войны…

Какую бы сторону ни занял Йен Маккензи, ему придется воевать против бывших товарищей по казармам, однокашников, учителей и — друзей…

Возможно, и против родных. Он поежился, стараясь уверить себя, что пока еще не принял никакого решения. Впрочем, этого от него еще и не требовалось. Страна уже не раз оказывалась на грани гражданской войны. Но в конце концов всегда находились компромиссы, и дело заканчивалось примирением. И все же что, черт побери, он будет делать, если?..

«Надо постоянно молиться!» — убеждал себя Йен. Он вернулся в комнату, взял кувшин с пресной водой и, раздевшись, с наслаждением освежил разгоряченное тело. Затем спустился вниз и заглянул в столовую. Там суетились слуги, раздавался звон посуды — Питер О'Нил собирался отпраздновать свою помолвку с Эльзой Фитч.

Эльза была прехорошенькой, даже красивой, хотя Йен считал ее пустоватой. Но Питер, возможно, сделал лучший выбор, ибо Эльза была богата, очень богата.

— Йен! — услышал он сзади голос отца и, забыв обо всем на свете, заключил его в объятия.

Джаррет Маккензи отступил на шаг и посмотрел на сына долгим оценивающим взглядом.

— Прекрасно выглядишь, сынок, — удовлетворенно заметил он. — Так по крайней мере утверждают мои старые глаза.

— Ну, если уж говорить о возрасте, — рассмеялся Йен, — то позволь поздравить тебя с днем рождения и пожелать счастья на многие годы.

— Сегодня у меня особенно счастливый день. Все дети наконец собрались под родным кровом. Я так скучал по тебе, Йен! Очень хотел побыть с тобой и услышать, что происходит в мире.

— Отец, сомневаюсь, что это доставит тебе удовольствие. Ты не представляешь, что кругом творится!

— Поверь, я достаточно уже видел и слышал. И отлично разберусь в том, что ты мне расскажешь. Я очень боюсь за судьбу всей страны, и нашего штата в частности. Конечно, известия приходят сюда с большим опозданием. Но это отнюдь не меняет дела. Ты сам почувствуешь, как серьезно здесь реагируют на усложняющуюся обстановку. В стране усиливаются весьма опасные настроения. Это не к добру!

— Раскол уже очень глубок. Боюсь, его не удастся преодолеть.

— Ладно, поговорим об этом позднее. Сейчас, наверное, твоя мать уже отправила всех молодых людей в библиотеку для умных бесед. И очень скоро у двери появится выводок молодых девиц, которые придут пораньше, чтобы успеть чуть-чуть отдохнуть перед вечерним празднеством. Полагаю, ты предпочтешь их общество. Но твой дядя жаждет видеть тебя, а кроме того, некоторые не слишком молодые дамы хотели бы провести несколько минут в обществе преуспевающего джентльмена. А твоей тетушке не терпится тебя расцеловать и прижать к сердцу.

— Я не так давно виделся с дядюшкой Джеймсом и тетушкой Тилой. Разве они тебе не говорили?

— Говорили. Похоже, с тех пор, как ты стал проводить большую часть времени на базе в Ки-Уэсте, они видят тебя чаще, чем мы. Ладно. Пойдем в библиотеку.

— Хорошо, отец.

Йен последовал за Джарретом. Едва они проскользнули в библиотеку, как дом заполонили смеющиеся пухленькие существа в пышных шуршащих юбках.

Йен заметил в конце коридора золотистую головку задорной красотки, недавно блеснувшей искусством владения кинжалом на лужайке перед домом.

Он хотел расспросить о ней своего отца, но тут появилась тетушка Тила.

— Йен! — воскликнула она и крепко прижала племянника к груди.

Образ юной сирены тут же растаял…

— Подождите, прошу вас! Ну пожалуйста, не торопитесь!

Элайна уже стояла на пороге, намереваясь уйти. Ей очень хотелось выйти из шумной и душной гостиной на прохладную, пахнущую хвоей аллею, которая уходила в глубину соснового бора. Услышав свое имя, Элайна оглянулась и увидела Питера О'Нила, чуть ли не бегом следовавшего за ней.

— Питер, оставьте меня в покое, — сердито потребовала она.

Но Питер уже подошел к ней — покорный, как побитая собака. Элайна вспомнила, что еще совсем недавно этот человек казался ей почти красивым. Его аристократические черты, голубые с поволокой глаза, густые каштановые волосы, чуть вьющиеся и спускавшиеся почти до плеч, — все это невольно располагало к Питеру. Кроме того, он элегантно, с большим изяществом одевался. И сегодня на нем были красивый серый сюртук, накрахмаленная белая сорочка и парчовый жилет.

Элайна, наверное, впервые осмотрела его с ног до головы. Но никаких эмоций Питер у нее не вызвал. Его влажные глаза показались девушке не столько красивыми, сколько трусливыми.