Мятежница

Лили пришла сюда под конец Третьей семинольской войны. Так называло кровавые события на полуострове федеральное правительство страны. Это был последний отчаянный крик разоренных и обездоленных людей. И Йен почувствовал, как нарастает сначала скрытая, а по прошествии некоторого времени — открытая междоусобная вражда. Почувствовал раньше, чем многие другие. Возможно, потому, что в жилах одного из его ближайших родственников текла индейская кровь.

Лили принадлежала к индейскому племени крик, жившему на острове в бухте Тампа. Ее муж вступил в отряд воинов-аборигенов, боровшихся за справедливость или хотя бы за формальное ее соблюдение. Последний конфликт индейцев с властями закончился так же, как и все предыдущие. Духовно сломить индейцев не удалось, но им пришлось уйти в глубь полуострова, на болота. «Бледнолицые» же постарались поскорее смыть со своих рук следы грязной войны.

Йен благодарил судьбу за то, что ему не пришлось участвовать во всем этом. Когда он принял назначение в Уэст-Пойнт, во Флориде еще было спокойно. Йен прибыл туда в чине лейтенанта. Но если бы в этот момент ему приказали выступить против индейцев, он тут же вышел бы в отставку. Нет, ни за что на свете он не стал бы участвовать в этой позорной войне. Но, когда во Флориде начал разгораться конфликт, полк Йена временно находился в Техасе. Затем молодого Маккензи перебросили в глубь штата, где требовалась помощь в выращивании ячменя, который использовали для пивоварения. Только после этого Йена направили во Флориду, в Ки-Уэст: там начались работы над созданием переправ через реки, стремительные потоки и непроходимые болота. Все, что ему пришлось видеть и наблюдать во время многочисленных путешествий по стране, вылилось в твердую уверенность: ситуация в Федерации становится все более и более угрожающей.

И все же Йен был недоволен тем, что позволил вовлечь себя в политические дискуссии. Он не хотел говорить здесь о политике, а тем более вести какие-либо споры на подобные темы. Особенно после столь соблазнительного и многообещающего шепота Лили…

Йен посмотрел на нее. Лили, заметив это, предостерегающе покачала головой. Он в ответ только улыбнулся. Лили должна понять его интерес к Лавинии. Равно как и то, что он заботится о себе, стараясь не подвергать ненужному риску ни свои планы, ни репутацию девушек. Ведь Йен собирался жениться на очень достойной молодой особе. К тому же у него было много других планов. Поэтому еще не известно, когда состоится его бракосочетание. Отношения Йена с Лавинией носили для обоих легкий характер. Они не смотрели на них серьезно и не ставили в зависимость от них свои жизненные планы. Йен не был влюблен в Лавинию, и она знала об этом. Да и сама не была влюблена в молодого Маккензи. Они стали друзьями, когда Йен на короткое время приехал домой. Лавиния, молодая вдова, благоразумно выбирала себе любовников так, чтобы не связывать себя никакими обязательствами. Она хотела получать удовольствие и пренебрегала общественным мнением. К тому же покойный супруг завещал ей кругленькую сумму, которой она лишилась бы при вторичном замужестве.

— Маккензи! Йен Маккензи! Вы несете совершеннейшую ерунду! — воскликнул Альфред Риппли, постукивая тростью по дубовой двери библиотеки. — Вы утверждаете, будто Джон Браун заслужил петлю и что Авраам Линкольн, этот моральный урод, не держит никакого зла против южан и озабочен только сохранением незыблемости Федерации!

Йен вздохнул и посмотрел на своего отца, который стоял в противоположном углу библиотеки, опершись локтем на выступ в стене. Эта его поза не менялась с годами. Джаррет Маккензи выглядел все таким же сильным, здоровым и энергичным. Темные глаза придавали особую выразительность его красивому и благородному лицу. Иссиня-черные волосы слегка тронула седина.

Еще недавно у Йена были разногласия с отцом, но сейчас их мнения стали во многом совпадать. За последние несколько лет Йен понял, что не просто любит отца, но и уважает его. Взгляды Джаррета оказали решающее влияние на образ мыслей сына. Джаррет имел огромный жизненный опыт и поэтому всегда считал себя правым. В этом он убеждал и сына, поучая его…

— Дело Джона Брауна достойно сожаления, — ответил Йен на выпад Альфреда Риппли. — Этот человек всем сердцем верил, что Бог благословил его деяния, ибо они преследовали высокие цели. Но все же я считаю, что он заслужил петлю. Ибо именно такое наказание прописано в наших законах за убийство. Джон Браун не имел права брать на себя роль судьи и вершителя правосудия.

Йен встал и поклонился всем, находившимся в библиотеке. Его дядя Джеймс, приехавший со всей семьей на день рождения Джаррета Маккензи, как-то странно посмотрел на племянника. Йен ответил ему быстрым взглядом и скорчил кислую мину. Затем повернулся к Риппли и остальным.

— Джентльмены, надеюсь, вы меня извините, если я на некоторое время отлучусь. Мне необходимо проверить список вин на сегодняшний вечер. Отец, ты не возражаешь?