Мятежное хотение

Единственное, в чем не ведал меры Гордей, так это в питии и в прелюбодеянии. Его безмерная утроба вмещала в себя зараз до полведра браги, а по городу гуляли слухи о том, что однажды он сумел перепить самого Никифора Ключника, который не выходил на Красную площадь клянчить милостыню без того, чтобы не выпить ведро настойки, а вместо денег он обычно просил поднести ему ковшик студеной медовухи.

Несмотря на монашеский чин, Гордей не знал меры в женах. Часто он появлялся в окружении баб, как самодержец в сопровождении бояр. До утра на самом верху башни, где находилась комната Гордея, раздавались крики счастья и сладостной истомы. А ранним утром в окне появлялся и сам хозяин Городской башни. Он сладко потягивался, смачно плевал вниз и, с интересом проследив за полетом сопли, шел молиться. О богослужении он не забывал никогда и частенько в низенькой часовенке проповедовал заблудшим братьям о мирской суете. Даже самая бесшабашная ночь не могла отвратить его от утренней молитвы.

А помолившись, и грешить было легко!

Гордей Циклоп всегда ревниво оберегал свои границы от всякого посягательства, безжалостно расправляясь с каждым новоявленным хозяином, посмевшим оттеснить нищих с базаров и площадей. Когда такое случалось, то счастливчик никогда не пировал более недели, и вскоре его находили повешенным далеко за посадами, или рыбаки сетями вылавливали распухший труп. Гордей, как наседка, оберегал от возможных неприятностей свой несмышленый выводок. Если и существовала сила, способная потягаться с ним, так это Яшка Хромой.

Два чернеца. Два разбойника. Они поделили между собой Москву так же легко, как во время обеда царь ломает пирог, чтобы угостить своих ближних бояр. Яшка хозяйничал в посадах, обложив деревеньки сносной данью. Не захотят выплатить долг селяне, так разбойники избы подожгут, и управы на них не сыщешь.

Гордей промышлял в Москве. И только в прошлом году Яков посмел оттеснить калек с Семеновской площади, а вот сейчас повыгонял нищих и с базаров.

Нищие ввалились к Гордею Циклопу всем миром, перебивая друг друга, поведали о проделках Яшки Хромого.

Чернец смахнул с колен молодую девку, хлопнул ее по бедру и сказал:

— Некогда мне, Марфа… дела артельные ждут, а ты мне завтра в баньке спинку потрешь, — и, оборотясь к взбудораженной черни, со значением вопрошал: — Стало быть, Яшка Хромец вас с базаров попер?

— Прогнал, батюшка, прогнал, Гордей Яковлевич, — кланялись просители,

— А какого вы тогда дьявола стоите?!

— Да не стояли мы, батюшка. Как умели, так клюками и отмахивались, да разве с такой оравой справишься!

Циклоп хмыкнул, понимая, как нелепо выглядели нищие, размахивающие костылями. Ну и народу, видно, собралось, чтобы посмотреть на эту потеху. Эта забава поинтереснее пляшущих медведей.

— У них народу поболее будет., как набросились все скопом, так и выпроводили с базаров. А кто упирался шибко, так того повязали и на телеге за город свезли.

— Сколько же их было?

— Много, государь! Может, тысяча, а может, и поболее.

Видать, Яшка Хромой поднабрался силы, иначе отчего ему с Циклопом воевать? Готовился, по всему, не один день, призвал бродячих монахов со всей округи. А эти детины, по дорогам шастаючи, совсем татями сделались. Непросто будет с ними совладать.

Циклоп почувствовал, как лоб под повязкой намок, он убрал ленту, вытер ладонью взмокшее лицо, и бродяги увидели вместо левого глаза огромную яму.

Предстоящая встреча Циклопа Гордея и Яшки Хромого будет столкновением двух великих государей, в котором один обязательно втопчет другого в грязь и будет это делать с яростью разбушевавшегося слона.

А Яшка хорошо подготовился, даже телеги привез. Если верить молодцам, то на одного калеку с дюжину отроков приходится. Теперь уже в Городской башне не отсидеться.

— Так, — протянул Гордей, — если ему дальше потакать, так он меня и с Городской башни попрет.

— Попрет, батюшка, истинный Бог, попрет, — пискляво голосили просители, не смея пройти в глубину комнаты. — Он таков!

— Ладно, будет ему еще. Эй ты, Гришка! — окликнул Циклоп широкоплечего монаха в ветхом рубище с тяжелыми веригами на толстой шее. — Созывая всю нашу братию, пусть к сторожевой башне подходят. Накажем супостата. А еще народец разный с посадов покличь. Яшка Хромец их такой данью обложил, что они едва дышат, горемышные.

Гришка был правой рукой Гордея Циклопа. Высоченный, одаренный от природы огромной силой, он казался языческим Ярилой, пришедшим из древнеславянских преданий. Природа вырубила его так же просто, как древние ваятели тесали своих идолов: огромную лохматую голову прикрывал шлык, который был тесен, и строптивые желтые волосья вылезали из-под сукна, как солома из стога сена; его широкие плечи ссутулились под тяжестью огромных цепей, которые больше сгодились бы для того, чтобы держать на них свирепых медведей. Однако было ясно: распрями Гришка плечи — и спиной сможет заслонить далекий горизонт. Чугунный крест вполовину груди казался к его долговязой фигуре такой же естественной деталью, как огромные ручища и ноги в толщину бревен.