Мятежное сердце

— Майор Уинтерс первый рассказал ему все, заявил, что я соблазнила его, заманила в свою комнату и отвергла, когда он уже не мог остановиться. — Микаэла склонила голову, и ее слова прозвучали на удивление невинно. — Отказ есть отказ. Неужели это трудно понять? — Она безутешно заплакала.

— Даже глупец понял бы, — ответил Рейн, но она, казалось, его не слышала.

— И знаешь, дядя поверил ему. Он сказал, что я всегда была дикой, что я развязна, неразборчива, и если бы не его строгость, то я превратилась бы в шлюху. Даже синяки не убедили его. Господи, как я ненавидела дядю за это! — Микаэла презрительно сплюнула. — Я была его родственницей, но он поверил своему адъютанту, а не мне. Будь довольна, что Уинтерс еще хочет тебя, сказал он, настаивая, чтобы я вышла замуж за майора. Я отказалась. Тогда он стал угрожать, мол, объявит всем, что я соблазнила Уинтерса, а потом вышвырнет меня на улицу. Я испугалась, не знала, что делать. Никто еще так ужасно со мной не обращался. — Она выглядела покинутой и одинокой. — Я не могла за него выйти, но если у меня не будет мужа, то все мое наследство перейдет к дяде. Я согласилась вести хозяйство в обмен на крышу над головой. Он сдержал обещание, никому не рассказал о случившемся, хотя постоянно напоминал мне, что я недостойная женщина и выбор у меня невелик: либо до конца своих дней жить по его правилам, либо идти со своим недавно приобретенным опытом на улицу. Уин-терс не оставлял попыток соблазнить меня, пока я не проткнула его кинжалом.

— Ему повезло, что у тебя не было пистолета. Микаэла слабо улыбнулась.

— Почти каждый день мне приходилось видеться с виновником моего позора. Николаса я встретила на благотворительной кухне, и он, похоже, слышал, что я думаю о мятежниках. Неделю спустя я начала шпионить за дядей.

Она замолчала, глядя в окно, а Рейн смотрел на нее.

— Он заслуживает смерти.

В его светлых глазах сверкала угроза, его жажда мщения одновременно согревала и пугала Микаэлу.

— Да, он должен получить по заслугам. Но я же не умерла, моя кровь не пролилась.

— Ты страдала три года, Микаэла. Теперь его черед.

— Не надо мстить за мою утраченную невинность, — чуть слышно произнесла она и добавила: — Она должна была принадлежать тебе.

Сердце у Рейна сжалось.

— Ты думаешь, что стала менее желанной для меня? — Микаэла кивнула, и он крепче обнял ее, прошептав: — Открою тебе секрет. Я не девственник.

— Может, я действительно поощряла его? Мне хотелось, чтобы он целовал меня.

— Это страсть, Микаэла, только страсть. Ты имеешь на нее право, как и любой человек.

— Дядя сказал, что я не лучше шлюхи…

Рейн не дал ей договорить, испытывая желание немедленно разделаться с генералом за его жестокость и равнодушие.

— Он был не прав, Микаэла. Просто абсурд, что он мог такое заявить. Ведь ты даже не сознаешь, насколько соблазнительна. — Она недоверчиво хмыкнула. — Я покорен, ты владеешь моей душой, я не могу этому сопротивляться, я полностью в твоей власти. Разве ты этого не знаешь?

Она знала. Он мог требовать и предъявлять права, но уступал ее страхам. Даже когда она хотела быть с ним. И он так легко воспринял ее рассказ.

— Спасибо.

Рейн прижался губами к ее дрожащим губам, и Микаэла утонула в его объятиях. Корабль накренился под ударами волн, но Рейн продолжал обнимать ее, чувствуя, как она слабеет и тает в его руках. Будет ли она ощущать себя так же спокойно в его объятиях, когда он запретит ей заниматься шпионажем?

Глава 28

Рейн внезапно проснулся, уставившись в темноту, потом взглянул на прижавшуюся к нему Микаэлу. Обняв ее, он хотел прошептать ей ласковые слова, но она вырвалась, оттолкнула его и ударила по рукам.

— Не прикасайся ко мне! — простонала она.

— Микаэла, это я, Рейн.

Она его не видела, глядя куда-то вправо, и он понял, что она во власти кошмара.

— Это я, моя голубка.

Она метнулась через всю каюту, Рейн бросился за ней и схватил ее за локоть и за волосы.

— Нет!

Микаэла рванулась к комоду, вытянув руки, как испуганный ребенок к матери, нащупала лежавшую там бритву. Потом она резко повернулась и собралась уже отрезать зажатую в его руке прядь, но Рейн перехватил ее запястье. Она стала вырываться, глаза пылали ненавистью. Он сжал пальцы, бритва упала на пол, и он выпустил ее волосы.

— Это я, Рейн, — снова и снова повторял он. Наконец взгляд у нее прояснился, и по мере того как сон проходил, она постепенно расслаблялась. Потом вдруг закрыла лицо руками и села на пол. Она рыдала, а он, прижав ее к себе, ждал, пока она выплачет свою муку и боль. Рейн тихо раскачивался вместе с ней, шептал, что она в безопасности, что никто ее не тронет, если она этого не захочет.

— О Боже, — пробормотала Микаэла. — Прости меня.

— Нет, нет. Это не твоя вина.

— Мне стыдно.

— Он держал тебя за волосы, да? — Она кивнула. — У тебя чудесные волосы, Микаэла. И я не он.

— Знаю, но… — Она вздрогнула. — Я хочу, чтобы это прошло.

— Со временем пройдет, обещаю. — Рейн прижал ее голову к своей груди.

— Чертовски уверен в себе, правда?

— Тебя это раздражает, да?