Мятежные ангелы

— Тсс, — произносит кто-то. — Засыпай, засыпай…

Засыпай, засыпай…

Слова протекают в глубь моего тела, проливаются насквозь, превращаются в розовые лепестки, падающие из-под моих босых ног на пыльную землю. Я укалываю палец о шип, высунувшийся из трещины в стене. Капельки крови тоже падают в пыль у моих ног. Толстые зеленые лозы пробиваются сквозь стену. Они быстро оплетают колонны, образуя такой же сложный рисунок, как на орнаментах Хаджин мендхи. Темно-розовые бутоны появляются на них, лопаются, раскрываются, цветы льнут к колоннам, как пальцы любовника… Это так прекрасно, так прекрасно…

Кто-то приближается ко мне. Это Аша, неприкасаемая. Кто может быть лучшим стражем Храма, чем те, в ком никто и не подозревает присутствия силы?

Аша приветствует меня, сложив ладони и касаясь ими лба в момент поклона. Я делаю то же самое.

— Что ты предлагаешь, подносишь?

«Предложи надежду неприкасаемым, потому что они нуждаются в надежде». Леди Надежда. Я и есть надежда. Я есть надежда.

Небеса с треском разверзаются. Лицо Аши искажается тревогой.

— Что это?

— Они чуют тебя. Если ты задержишься здесь, они найдут Храм. Ты должна выйти из этого сна. Оборви видение, высокая госпожа. Скорее!

— Да, я сейчас уйду, — говорю я.

Я стараюсь выбраться из видения, но наркотик мешает мне. Я не могу заставить себя уйти.

— Беги! Беги в сферы! — говорит Аша. — Закрой свой ум, изгони образ Храма. Она увидит только то, что видишь ты.

Я отяжелела от наркотика. Так отяжелела… Я не могу подчинить себе собственные мысли. Я с трудом выбираюсь из пещеры. За моей спиной росписи теряют краски, розы снова сворачиваются в бутоны, лозы ускользают в трещины в стенах. Когда я выхожу наружу, небо темнеет. Чаши с благовониями посылают к облакам цветные столбы дыма, как предостережение. Дым рассеивается. Передо мной стоит мисс Мур, рядом с ней — бедняжка Нелл Хокинс, ее жертва.

— Храм. Спасибо, Джемма.

Я открываю глаза. Передо мной проявляется потолок, покрытый сажей от газовых ламп. Занавески задернуты. Я не знаю, который теперь час. Я слышу чей-то шепот.

— Джемма?

— Она открыла глаза. Я видела.

Фелисити и Энн. Они склонились надо мной, сели на край кровати, взяли меня за руки.

— Джемма? Это Энн. Как ты себя чувствуешь? Мы так беспокоились о тебе!

— Нам сказали, — говорит Фелисити, — что у тебя лихорадка, так что, естественно, нас не хотели к тебе пускать, но я настояла. Ты проспала целых три дня.

Три дня? И все равно я чувствую себя ужасно усталой.

— Тебя нашли на Бейкер-стрит. Что ты там делала, рядом с квартирой мисс Мур?

Мисс Мур. Мисс Мур — Цирцея. Она отыскала Храм. Я потерпела поражение. Я потеряла все. Я отворачиваюсь к стене.

Энн продолжает болтать:

— Из-за этой суеты леди Денби до сих пор не имела возможности рассказать миссис Уортингтон обо мне.

— Саймон приезжал каждый день, Джемма! — говорит Фелисити. — Каждый день! Ты должна быть просто счастлива.

— Джемма? — встревоженно окликает меня Энн.

— Мне наплевать.

Я произношу это сухо, тихо.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Фелисити. — Как это — наплевать? Мне казалось, он ужасно тебе нравится! И, похоже, он без ума от тебя. Разве это не радостная новость?

— Я потеряла Храм.

— О чем ты? — спрашивает Энн.

Все это слишком долго объяснять. У меня болит голова. Мне хочется заснуть и никогда больше не просыпаться.

— Мы ошибались насчет мисс Мак-Клити. Мы вообще во всем ошибались. Цирцея — это мисс Мур.

Я не хочу смотреть на подруг. Я просто не могу.

— И я отвела ее в сферы. Теперь она обладает силой. Все кончено. Мне очень жаль.

— И больше никакой магии? — спрашивает Энн.

Я качаю головой. Мне больно от этого движения.

— Но что же будет с Пиппой? — пугается Фелисити, на ее глаза набегают слезы.

Я закрываю глаза.

— Я очень устала.

— Этого не может быть, — шмыгает носом Энн. — Мы больше не попадем в сферы?

Я не могу ответить. Вместо того я проваливаюсь в сон и лишь смутно слышу, как скрипит кровать, когда девушки встают, чтобы уйти. Я лежу, глядя в никуда. Луч света пробивается между занавесками. Значит, сейчас все-таки день. Хотя меня это ни капельки не интересует.

Вечером Том несет меня в гостиную, чтобы я могла посидеть у камина.

— К тебе пришел весьма интересный гость, — говорит он.

Держа меня на руках, он толкает ногой дверь гостиной. Там Саймон вместе со своей матерью. Том устраивает меня на диванчике и укрывает одеялом. Наверное, я выгляжу настоящим пугалом, но меня это ничуть не заботит.

— Я велю миссис Джонс подать чай, — говорит Том, выходя из комнаты.

Хотя он оставил дверь открытой, мы с Саймоном оказываемся как бы наедине.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает Саймон.

Я молчу.

— Вы здорово всех нас напугали. Как вы могли очутиться в том ужасном месте?

Рождественская елка уже начинает сохнуть. Иголки лежат на полу под ней ровным слоем.

— Мы подумали, что вас похитили ради выкупа. Может быть, тот тип, что следил за вами на вокзале Виктория, не был плодом вашего воображения.