Мятежный дальнобойщик

Лев покрутил головой, пытаясь увидеть хоть одного человека вокруг. Но соседние дома тоже как будто вымерли. Он пошел вдоль дома, заглядывая во двор сквозь ветви разросшейся сливы. За домом оказался наполовину разобранный сарай. Наверное, кто-то выбирал доски на дрова или для строительства другого такого же сарая. И было это не вчера, а месяцы назад, потому что сарай выглядел каким-то однородно почерневшим, как гнилой зуб во рту. Никого тут нет и не было несколько месяцев.

Наконец Гурову удалось найти старуху на задах соседнего дома. Согнувшись, она полола картошку, держа свою тяпку за черенок почти у самого основания.

— Здравствуйте, бабушка! — громко поздоровался Лев.

— Чего тебе? — неприязненно спросила старуха, оперевшись о тяпку и с трудом выпрямляя спину.

— Я хотел вас расспросить про вашу соседку Аглаю Николаевну.

— А чего про нее расспрашивать? Померла она полгода назад. А ты ей родственник, что ли? Не Сергей ли?

— Нет, я не Сергей. А что, он появлялся тут, навещал бабушку?

— Никто ее не навещал. Так по-соседски и похоронили Аглаю. Вон Иван Кузьмич получил на нее пособие, да мы, кто сколько мог, сложились. И закопали… царствие ей небесное, — перекрестилась старуха.

— И потом он не приезжал? Не интересовался, где похоронили?

— Кто, внук, что ли? Так если дочери не нужна, то внуку и подавно.

— Дочь умерла несколько лет назад, — вздохнул Гуров. — А Сергей пропал.

— Говорят, сидит он. Посадили его то ли за убийство, то ли за воровство. Разное люди болтают. А ты-то кто сам будешь? Не на дом ли Аглаи прицелился?

— Нет, бабушка, я из полиции, — ответил Гуров.

— А чего полиции до Аглаи? — нахмурилась старуха и, перехватив тяпку, перешла на следующий ряд картофельных кустов. — Или Сержку ищете? Опять натворил чего? Аглая все плакала, переживала за него, непутевого. Любила она его, ведь мальчонкой часто приезжал, на все лето, бывало. На речку с пацанами бегали, рыбу ловили, раков все на берегу варили. Что с парнем жизнь сделала… — И, промокнув уголком грязного платка глаза, старуха снова взялась полоть картошку, сгибаясь все ниже и ниже к грядкам.

Гуров постоял немного и, поняв, что здесь он больше ничего не узнает, пошел назад. Надо обойти соседние дома, ведь соседи многое видят, слышат, они ходят мимо, на соседний дом выходят их окна, слышны разговоры. Размышляя, он снова вышел к забору дома Аглаи Николаевны и вдруг увидел большую дыру в деревянном заборе. Дыра из переулка, одна доска держится только на верхнем гвозде, второй доски нет совсем. Если отодвинуть доску, то взрослый человек вполне пролезет.

Лев остановился и осмотрелся по сторонам. Зачем кому-то проделывать дыру в заборе, чтобы проникнуть во двор заброшенного дома. Заходи в любом месте, даже через калитку, которая наполовину открыта. Значит, только для того, чтобы никто не видел, как ты проникаешь туда. Зачем туда проникать? Бомжам негде было переночевать? Откуда здесь бомжи? Им здесь есть нечего, им вольготнее всего в большом городе. Хулиганы-мальчишки? Играть в свои игры? Так нет тут мальчишек. Правда, доска могла быть выломана еще несколько лет назад, когда была жива бабушка Горобца.

Гуров присел перед дырой на корточки и стал рассматривать доски. Э, нет, оторванная доска оставила после себя вполне отчетливый след. Древесина стареет на открытом воздухе без обработки и покрытия. Старая древесина портится быстрее, доски начинают превращаться в труху, верхний слой сдирается даже ногтем, и плотной древесина остается только глубже. А там, где доска была прижата гвоздем к поперечине, разрушение шло слабее. Видимо, выломали доску, чтобы стык открыть. Нет, след свежий, как тут ни рассуждай.

Причин тому, что выломана доска, может быть десятки, вздохнул про себя Гуров и сунул руку под пиджак, доставая пистолет. Самая последняя из причин — это сделал сам Горобец на днях, чтобы попасть в бабкин дом. Непонятно зачем, непонятно, почему тайком. Хотя тайком, потому что его ищут, а вот зачем? Что я делаю, спросил сам себя Лев и пролез в дыру.

Трава под ногами в этой части двора была густая, и следов ног на ней не оставалось. Нагибаясь и проходя под низкими ветками деревьев, обходя запущенные кусты крыжовника, Гуров вышел к дому в той его части, где был так называемый глухой фасад. Веранда справа, а дальше сени и дверь в сам дом. Окна выходят на улицу, и еще одно окно он видел слева с торца. Вот и все.