Мятежный дальнобойщик

— Сильнодействующий наркотик дезоморфин. Действие как от героина, только в пятнадцать раз сильнее. Главное преимущество — дешевизна. «Наркотик бедных», так его еще называют. Места инъекций покрываются эрозией и гнойными корочками, схожими по виду с кожей крокодила. Отсюда и название, — выдал Гуров.

— А теперь представьте себе все вышесказанное, но возведенное в пятую степень и не имеющее неприятного побочного эффекта в виде язв и гнойников. Такой вид наркотика синтезировали в подпольной лаборатории при Челябинском фармзаводе и распространяют по всей России. Лично я знаю порядка десяти городов, куда регулярно поставляется данный товар под видом безобидной воды для инъекций, — сообщил Яропольцев.

— Так. До сути добрались. Теперь в подробностях, — потребовал Гуров. — Кто? Когда? Как? Все подробности, Максим. Все до единой!

Яропольцев допил водку, пристроил стакан на полу возле ног и начал рассказывать. Догадаться, что Рокот живет не на зарплату, было несложно, уж больно легко деньгами сорил. В том, что он небогат друзьями, Максим тоже понял сразу. И неудивительно. Выдержать пьяное бахвальство Рокота мог далеко не каждый. Пожалуй, только он Рокота и терпел, полагая, что обязан ему за трудоустройство. Видимо, поэтому Рокот и прилепился к Яропольцеву как банный лист. Захочешь — не оторвешь. Но Максима темные делишки Рокота не интересовали. Воспитывать и совестить он его не собирался.

Однажды, на очередной попойке, у Рокота дома речь зашла о деньгах. Они сидели в шикарной гостиной, попивали дорогой коньяк, наслаждаясь его вкусом. И тут Рокота понесло. Битый час он расписывал Яропольцеву, как может измениться его жизнь, отбрось он архаичные представления о долге, чести и совести. Непрозрачно намекнул, что имеет побочный бизнес, дающий ему доход, которому может позавидовать и принц Монако. Яропольцев поддакивал захмелевшему Рокоту, но не особо верил его бахвальству. Почувствовав недоверие приятеля, Рокот вскочил с дивана и помчался через всю гостиную к барной стойке. Яропольцев подумал, что он решил пополнить запасы спиртного, но вместо этого Рокот нажал какую-то кнопочку, и боковая панель отодвинулась. За ней красовался внушительных размеров сейф. Рокот открыл его и поманил Максима. Тот нехотя подошел. При виде содержимого сейфа с него слетел весь хмель. Ровные стопки американских долларов, перетянутых бумажными лентами кустарного производства, заполняли практически все пространство сейфа. Увидев округлившиеся глаза приятеля, Рокот истерически захохотал. Вынув верхнюю пачку, перебросил ее Яропольцеву, требуя убедиться, что это не фальшивка. Максим убедился.

Веселье Рокота закончилось так же внезапно, как началось. Он засуетился, отобрал деньги и поспешно захлопнул дверцу сейфа. Недостаточно поспешно, чтобы Яропольцев не успел рассмотреть кое-что еще. С левого края от денежного штабеля притулилась скромная картонная коробочка. Он достаточно долго проработал на развозе медикаментов, так что сразу узнал ее. Это была вода для инъекций, в большом количестве поставляемая фармзаводом в аптечную сеть нескольких десятков городов. В этот раз Рокот поспешил свернуть попойку и выпроводил приятеля, сославшись на плохое самочувствие. Яропольцев не возражал. Выносить общество Рокота с каждым разом становилось все труднее. Так бы Максим и забыл о странном поведении Рокота, если бы не известие о болезни Ольги.

Вот тогда он вспомнил все, и жгучая зависть обожгла все нутро. Она буквально выворачивала его наизнанку. Постепенно зависть сменилась надеждой. Решено: он пойдет к Рокоту и будет умолять его дать денег на операцию. В крайнем случае, согласится на давнее предложение. Будет работать на Рокота, чем бы тот ни промышлял. Подгадав удобный момент, Яропольцев напросился к Рокоту в гости и за рюмкой коньяка поведал ему о своей беде. Тот сочувственно покивал и перевел разговор на нейтральную тему, тем самым давая понять, что его чужие проблемы не касаются. Яропольцев мгновенно разозлился, но старался держать себя в руках. Когда первая бутылка заблестела пустым боком, он высказал свою просьбу Рокоту.

Максим ожидал какой угодно реакции, но только не того, что произошло. Рокот некоторое время таращился на него как на полоумного, а потом расхохотался идиотским дробным смехом. Смех длился долго, чересчур долго, чтобы быть натуральным. Рокот хлопал себя по ляжкам, откидывал голову назад, размазывал несуществующие слезы по лицу и непрерывно повторял: «Отдать мои миллионы! Вот насмешил! Отдать мои миллионы!» Это взбесило Яропольцева больше всего. Нервы были на пределе. Ему казалось, что, если смех не прекратится в ближайшее время, он не выдержит и врежет Рокоту прямо по его довольной физиономии.