Мятежный дом

Дик подсел к гемам, довольно отметив про себя, что Вальне они не зовут к своему столу. Достал ложку и принялся есть, не чувствуя вкуса.

– Завтра Рождество, – сказал Пятёрка.

Дик не знал, как прокомментировать эту очевидную истину и ограничился простым:

– Угу.

– Будет ещё больше еды. Обещали даже, что будет мясо.

Дик кивнул с полным ртом. По правде говоря, его не волновали сейчас ни количество, ни качество. Ему было больно глотать.

– Привет, – над столом вырос Крейнер. – Боже правый! Вы только посмотрите на него!

Дик поднял глаза.

– А что такое? – хотел он сказать, но изо рта вышло только сипение.

– У нас завтра спектакль, – убито сказал Крейнер. – Ты нас без ножа зарезал. Себастьян хренов. Полюбуйся на себя.

Дик не мог полюбоваться на себя, но посмотрел на Черпака. Голос пропал, это да – но ведь можно принять лекарство и выпить горячего чаю…

– У хито-сама вот тут… – Черпак показал на свой лоб над левой бровью. – И вот тут, – на щеку под правым глазом. – И на подбородке немножко.

Дик потрогал в указанных местах – и обнаружил довольно болезненные вздутия. Как будто его в эти места ударили вчера. Но ведь не бил никто.

Ещё одно такое место было на затылке под волосами – Черпак не мог его видеть, но при резком движении шеей оно дало о себе знать.

– Майн Готт, – простонал Крейнер. – Всё, спектаклю конец…

Поле ограбления, цунами и крабов Дик просто забыл об этой затее. А остальные, для кого ограбления, цунами и особенно крабы являлись ежегодной рутиной, а вот постановка Шекспира – как раз нет, прекрасно всё помнили.

– Сколько дней ты не менял одежду и бельё? – прошипел Крейнер.

– Н-ну… – Дику передали горячий чай, и ответ он сумел уже не просипеть, а пробулькать. – Как нас ограбили…

– И ни разу за это время не облучался?

– Я был занят! – Дик вскочил, сжимая полупустую миску.

– Все были заняты, – оскалился Крейнер. – И все находили несколько минут в сутки прогреть хотя бы лицо и руки! Как-ты-думаешь, – речь Крейнера стала тихой, раздельной и медленной, – зачем нужно правило каждый день хотя бы по разу прогреваться?

– Откуда я знаю! – Дик стукнул миской о столешницу и так же раздельно сказал. – Мне-никто-ничего-не-объяснил!

– Что случилось? – Через всю столовую к ним шагал Стейн. – Матрос Огаи, второй помощник Крейнер, что за… – дальше прозвучало какое-то свейское слово.

– Посмотри на этого… – Крейнер тоже употребил свейское слово. – Он не облучался четверо суток. Результаты на лице.

– Да что со мной такое, кто мне объяснит! – заорал Дик.

– Фурункулез у тебя, – закатил глаза Стейн. – В медотсек. Может быть, что-то удастся спасти.

Настоящего врача в экипаже «Фаэтона» не было, но господин Бадрис, как оказалось, исполнял и обязанности медтеха.

– На Картаго раньше не было микроорганизмов, – пояснял он, пока раздетый Дик лежал в боксе, прикрыв от ультрафиолетового излучения только глаза. – Мы всё привезли с собой. И кое-что из нашей собственной микрофлоры и, гм, микрофауны в отсутствие конкуренции расплодилось до безобразия и вдобавок мутировало. В частности, микробы, которые вызывают воспаление сальных желез. Было время, – эколог усмехнулся, – когда от этого страдали трое из четырех твоих ровесников. Давно, на Старой Земле. Потом научились по-человечески регулировать гормональный баланс и сопротивляемость повысилась… А тут пришло, откуда не ждали. Причем наше, собственное. Если ты просто вымокнешь – ещё ничего… А вот если несколько дней подряд ходишь мокрый – и при этом не облучаешься… И если у тебя разболтан иммунитет…

– Ну, что у нас тут? – в медотсек вошел Торвальд.

– Неважно, – ответил Бадрис. – Начинающийся ларингит и отит мы остановили. Очаги кожной инфекции в других местах погасили. Но вот то, что уже успело, так сказать, расцвести… Даже если продезинфицировать поры, воспаление так просто не убрать.

– Извините, сэр, – Дик чувствовал себя очень виноватым.

– С каждым из нас это случалось, – поморщился Торвальд. – Сейчас половина команды придет на прогревание. Просто нужно было тебя предупредить – лицо и руки. Никто не забывает прогреть хотя бы лицо и руки.

– Мастер Крейнер уже сказал…

– Ну и хватит об этом. Тебя заменит Черпак.

– Но он же… не может ударить человека! Даже в шутку!

– Я знаю, – вздохнул капитан. – Что-нибудь выдумаем. Господин Бадрис, долго вы ещё?

– Вам нужен матрос Огаи?

– Вы. Для договора с господином Шиманом мне нужен свидетель.

– Ещё четыре минуты.

Дик совсем забыл о Шимане и его экипаже – а они, разоруженные и задраенные в жилом помещении своей навеги, сидели тише воды, ниже травы. Эта секция их корабля сейчас была пристыкована к левому борту «Фаэтона» и составляла с ним единое целое. Справа точно так же пристыковали носовую секцию, где Шиман держал добычу. Ходовая же часть болталась на буксире.

– Капитан! – окликнул уходящего Торвальда эколог.

– Да?

– Отыщите время для отдыха. Бледно-зеленый герцог Орсино будет так же плохо смотреться, как и покрытый пятнами Себастьян. А вас гемом не подменишь.

Через минуту Дик покинул бокс и начал одеваться. За ширмой раздевался следующий пациент. Бадрис наставлял Дика: