Мятежный дом (СИ)

— Мне велено убираться из города. Если бы не эта бестолочь, я бы сказал тебе сразу. Я думал зависнуть тут, на Острове, денек-другой… Теперь уже не получится. Вечером в «Факеле» увижу Тора, он поможет мне с машиной… у тебя случайно нет водительской лицензии?

— Случайно — нет, — голос Шаны сочился щелочью. — Я ее заработала, а не получила случайно.

— Значит, ты и поведешь, — Дик остановился перед дверью большого департо. — Ну, вперед за покупками. Я не хочу там, куда мы едем, появляться с пустыми руками.

— Там, куда мы едем? Это где? И что ты собрался покупать, что тебе нужна целая гравитележка?

— Увидишь.

Глава 18 Проблемы майора Шэна

— Я просил тебя больше не приходить.

— Вы не объяснили, почему.

— Потому что из-за тебя они в опасности!

Морлок запрокинул башку и расхохотался.

Майор Гиллерт Шэн сжал кулаки.

Зверь зарычал. А может, тоже засмеялся на свой, котопесий, лад? Ирония ситуации и в самом деле такова, что впору кос засмеяться, не то что морлоку. Они же созданы для того, чтоб подвергаться опасности. Причина и смысл их существования — убивать и умирать на поле боя.

— Ладно, твоя правда, это смешно. Тогда перестань подвергать меня опасности.

— Вы не объяснили, почему я должен подчиниться.

— Эй, я офицер. Нигде не зазвенело?

— Простите, майор. Я в отставке.

Еще один оксюморон: морлок в отставке.

— А ведь я мог бы просто пристрелить тебя.

— Стреляйте. Или сдайте властям, я не стану сопротивляться.

Шэн выдохнул. Это зашло слишком далеко. Ну почему я, черт возьми? Почему это случилось со мной, а не с другим офицером, который охотно пристрелил бы этого недоделанного мученика?

— Ты знаешь, что я не могу, урод, и пользуешься. У тебя совесть есть?

Морлок оскалился.

— Вам виднее, хозяин. Разве я не морлок, боевая скотина без следов «совести» или там «благородства», каким и должен быть? Или человек с душой и умом и совестью, не хуже вас?

— Ты больше не втянешь меня в диспут.

— Почему? Боитесь проиграть животному?

— Просто не желаю тратить времени на пустую болтовню. Ты портишь моих солдат, и я хочу, чтобы ты это прекратил.

— Но почему вы просите вместо того, чтоб стрелять?

Потому что я, на свою беду, любопытный опоссум, подумал Шэн. Я хотел увидеть морлока — проповедника. Думал, что это будет забавно. И это так славно подходило к моим убеждениям, мать его. Это доказывало, что мы, аболиционисты, правы правотой высшей пробы, сиречь правдой факта: морлок выжил во враждебном окружении, действует по свободной воле и в полном согласии со своими, добровольно избранными, обязательствами и убеждениями.

Не так забавно оно оказалось, когда Шэн выяснил, что проповедь Раэмона Порше имеет над молодняком больше власти, чем что-либо еще.

— Разве они стали непокорными? Ленивыми? Трусливыми? Как я повредил их дисциплине или храбрости? Я учу их, что нужно подчиняться командирам, думать и отвечать за свои дела. Потому что они — люди дома Рива, что бы дом Рива себе ни думал. Почему вы просите меня прекратить?

В сумерках двух солнц его глаза сияли расплавленным золотом. Он возвышался над Шаном, почти вдвое превосходя его ростом. Есть два типа морлочьих туртанов: гиганты, которые способны поддерживать один с морлоками темп, и коротышки, ездящие на морлоках верхом. Шан был второго типа. Ветер почти сбивал его с ног, а морлок стоял твердо, как приваренный к стальному мосту.

— Ты учишь их не только этому. Ты несешь им определенную сверхценническую идеологию, которую запрещено распространять на Картаго.

— Я крысиной какашки не дам за то, что запрещено и что разрешено на Картаго. Я от рождения перед вашим законом даже не преступник, а сломанная вещь, а для такой вещи не писан никакой закон, кроме права каждого избавиться от нее. Я учу молодняк прощать вам то, что вы делаете из них вещи. Однажды вы скажете спасибо за то, что они вас не разорвали на части.

— А с чего бы им не разорвать меня на части? У вашего злоучения нет проблем с тем, чтобы разбивать младенцев о камень, зачем же щадить мою жизнь?

Морлок двинулся вперед всей своей махиной и остановился вплотную к Шэну. Почти прикоснулся. Маленькому офицеру стоило волевого усилия не отшатнуться и продолжать смотреть в золотые глаза существа, сгорбившегося в позиции угрозы. Тот, кто отвел глаза первым — проиграл, он «собака снизу», поэтому Шэн остался неподвижен.

— Вы и впрямь думаете, что это я учу их убивать без мысли и жалости? — рыкнул морлок. Вообще говоря, он просто сказал это, просто голоса морлоков спроектированы впечатляюще низкими.

Неверный ход, молча согласился Шэн. Проблема с морлоками и аморальностью христианской религии видна лишь тому, кого учили морали, сочувствию и так далее. Ближайшее к морали понятие для морлоков — послушание. Поэтому проповедники христианства бьют цель в лет: послушание они прекрасно понимают. Если любой человек для тебя превыше критики, кольми паче Бог.