Мятежный дом

— Я боялся, что он будет мне сниться, — юноша начал раскачиваться на табурете, поставив его на передние ножки. — Знаете, я мог убить его. Я часто думал, почему не… И только здесь, в камере понял — я боялся, что он станет сниться… Мне никогда не снятся живые, вот в чем штука. Я должен был догадаться, что вы живы, раз вы мне ни разу не снились. Тогда я не зарезал бы найсёгуна, не убил Джориана, и кто знает, как все бы пошло, — он хохотнул, почти по-человечески. — Нет. Фунния. Бог есть чистый акт, верно?

— Дик…

— Нет, послушайте. Это важно. Это важно. Вот почему я вас позвал. Мне нужно знать, ересь это или нет. Они думают, что я сплю — а я думаю… По кругу и снова по кругу. Я свихнусь, если не получу ответа. Бог есть чистый акт, этому учит Церковь. Я же не мог ничего забыть и перепутать?

Констанс опять кивнула.

— Или мог?

Констанс покачала головой. Китайский болванчик — не самый лучший собеседник, но она опасалась, что если раскроет рот, то закричит.

— Значит, все правильно. Значит, ничто не могло быть иначе. Никаких «если бы». Только чистый акт. Только «сейчас». Или других возможностей начисто не существует — или они существуют все разом. Где-то есть мир, где Минато не сожгли и я живу там с отцом и мамой. Где-то есть мир, где Сунагиси просто не открыли. Где я не убивал Джориана. Где он не соврал мне, где вас и Джека убили. Где-то есть мир, где Падения не было. Где-то есть мир, где я сижу перед вами и качаюсь на стуле, но не так, а вот так, — он переставил табурет на задние ножки, снова хохотнул. — Где-то есть мир, где я навернулся. Но даже в этом случае у меня есть только одно «сейчас», остальные не имеют значения. Забавно думать, что ты не просто так сидишь, а плодишь реальности, но это уже сродни рукоблудию. Только одно «сейчас», вот что главное. Только чистый акт. Умоляю, скажите, еретик я или нет.

— Насколько я знаю, нет. — Констанс позволила себе выдохнуть.

— Отлично. Здорово, — Дик запрокинул голову, посидел так несколько секунд. — Вода в носу. Как это на астролате сказать? Сопли. Если ты герой и торгуешь лицом, ты можешь плакать, но без соплей. Жаль, мой нос не хочет быть героем…

И снова его лицо переменилось. Как будто замерзло.

— Мы, в общем, уже добились большего, чем хотели. Этот их император, золотая мордашка, признал весь батальон людьми и своими подданными. Ройе и Шнайдер убедили его, что проще выполнить условие и отдать их всех под суд как людей, чем штурмовать глайдер-порт и сколько-то сотен человек положить. По правде говоря, я не знаю, чего еще мы можем добиться. Судя по закладкам в той распечатке, Ройе думал представить дело как законный мятеж.

Законный мятеж! Невероятно, но на Картаго действительно существовал этот юридический оксюморон.

— Да.

— Идея хорошая, но есть одна мелочь, Шнайдер за нее непременно уцепится. Когда они восставали, они были еще в статусе скота, даже если считать их людьми не по указу императора, а по Ледовой Хартии. А скот не имеет права на законный мятеж.

— То, что может стать человеком — уже есть человек, — напомнила Констанс.

— Ага, только это имперский закон. Не думаю, что здешний народ к нему сильно прислушается.

— Будем апеллировать к логике.

— Х-ха! Логика! Она от Картаго в двадцати прыжках! Даже Ройе начинает в этом вопросе дурака из себя клеить и делать вид, будто не понимает разницы между эмбрионом и соматической клеткой!

— Он предложил другую цепочку рассуждений. По Ледовому кодексу, Рэй Порше стал человеком в тот момент, когда ты включил его в экипаж «Паломника». А основанием для законного мятежа является увечье, заточение либо смерть, беззаконно причиненные близкому родственнику…

Дик схватывал на лету, в какой бы плохой форме ни был.

— А раз все «гераклы» — генетические братья-близнецы, то, когда Рэя начали пытать без суда и следствия, это дало морлокам право на мятеж независимо от статуса? Ведь если Рэй по Ледовому Кодексу человек, а они его точные генетические копии — они тем самым тоже люди.

— Именно.

— Хорошо бы черноносые с этим согласились.

Констанс не поняла, о чем речь.

— Черноносые, ну, в смысле, планетники, которые ходят в защитных масках, на носы похожих, — пояснил Дик. — Деревенщина по здешним понятиям. Они люди в основном честные, хорошие — но упрямые до чертиков. И я так думаю, что из них будет состоять большинство заседателей. Большинство кланов ведь не может себе позволить кого-то из важных людей на месяц-полтора устранить от дел. А простым людям это развлечение. Я почему не хотел Ройе — он уперся в свои законы и свою логику. Это хорошо работает в суде кланов или тайсёгунском суде, но тут у нас будет полтысячи человек, простых, как три сэны. И большинство из них зависит от труда гемов. Это хикоси могут крутить носом, что они без гемов совсем обойдутся, а планетарная экономика без их рук не устоит. Нужно убедить черноносых, что по-прежнему уже не будет, что если не дать гемам свободы — дело кончится взрывом. И здесь Ройе мало поможет, здесь надо обращаться не к справедливости, а к выгоде…