Мятежный дом

Шнайдер удержал лицо, хотя это стоило ему некоторых усилий. Александр Кордо утром попросил об аудиенции.

Он был не просто одним из магнатов Картаго и племянником командира Правого Крыла — он принадлежал к тем, кого Рихард во время оно называл друзьями. Ни ему лично, ни клану Кордо Рихард не сделал ничего плохого, и причин для мятежа у Кордо не было. Конечно, у Бастиана Кордо могла остаться обида на то, что Рихард Шнайдер, его бывший подчиненный, взлетел к должности тайсёгуна в обход него. Но Рихард не мог представить себе, чтобы Бастиан, всеми фибрами души ненавидящий Империю и все имперское, вступил в заговор, центральным фигурантом которого выступает имперский юноша, чьей казни Кордо настойчиво требовал.

Значит, это Александр — и значит, у Александра есть причина связаться с Суной. И Александр собирается говорить именно об этом…

— Больше никто?

— Откуда мне знать, — пожала плечами Ли. — Мне точно известно, что юноша был замечен в одном экипаже с Роксаной Кордо. В ее личном карте. Это — факт. Остальное может быть только домыслом.

— И синоби выжидают, не соблазнится ли кто-нибудь еще?

— Лучше сейчас, чем тогда, когда начнется наш маленький Эбер. Что-то вроде прививки.

— Сеу Ли, а если я отдам приказ избавить Картаго от этого молодого человека?

— Я попрошу вас отдать этот приказ письменно, с личной печатью и в более конкретной форме, — все так же ровно сказала Ли.

— Почему?

— Я не хочу отвечать за успешное окончание этологической диверсии, — пожала плечами женщина. — Если его тела не найдут, гемы будут продолжать верить в него и ждать. Если тело найдут, то, перейдя в лучший мир, он окончательно сделается для них небожителем и заступником. Кровь мучеников, как известно, семя Церкви. По приказу тайсёгуна синоби сделают что угодно — но мы должны иметь письменное свидетельство тому, что тайсёгун хотел именно посадить на Картаго такое вот семечко. Кроме того, — продолжала она после паузы, которую Шнайдер не использовал для возражения, — сейчас нам известен только один человек, вступавший с ним в контакт — Александр Кордо. И, скорее всего, он ни к чему не причастен — иначе не просил бы у вас встречи. А вот другие — те, кто более виновен и более осторожен — на них мы пока не вышли. Атаку на юношу они могут воспринять как начало большой чистки — и, опасаясь за свои шкуры, атакуют первыми. Это все равно что стрелять по знамени: выдать себя и свои намерения, разозлить противника, раскрыть свою огневую позицию — и не добиться никаких практических результатов. А вот мы не будем знать, от кого ждать удара. Дайте нам время, тайсёгун. Выследить его, внедрить человека в его окружение, раскрыть его контакты. И последнее — по порядку, а не по значению…

— Эльза, — Шнайдер прикрыл глаза ладонью. Спал он в последнее время мало, за терминалом сидел много и теперь чувствовал себя так, будто под веки насыпали абразива.

— Да, наша маленькая Эльза, которая активно гуляет по инфосети.

— Но именно из-за нее я не могу оставить его в живых.

— О, нет. Напротив. Именно из-за нее мы и не можем убить его сейчас. Вы его уже топили, тайсёгун. Дайте ему утопиться самому. Эта запись — покажите ее Эльзе. Добавьте запись из глайдер-порта, она у меня с собой. Эльза, на наше счастье, любит образ, а не живого человека — значит, и убивать нужно образ.

Шнайдер взял из пальцев Аэши мнемопатрон. Второй все еще оставался в терминале.

Ли встала.

— Итак, вы все еще хотите, чтобы я избавила Картаго от юного Суны?

— Нет, — Шнайдер встал, чтобы проводить гостью. Будучи синоби, она, тем не менее, оставалась дамой.

Проводив ее, Шнайдер сел в кресло у прозрачной стены. Он полулежал, откинув спинку, и смотрел наружу, хотя смотреть там было решительно не на что: всю равнину заволокло густым, изжелта-серым туманом. То клубы, то клочья, то пряди бросал ветер на силовой экран — и, скользя вверх, они исчезали из виду, серые на сером, подвижные в подвижном. Взгляд в них захлебывался и тонул — но Рихард долгое время не мог оторваться от этой завораживающей хаотической игры. Туман скрывал от него то, чего он действительно не хотел видеть — тяжелую, весомую планетную твердь. Огромный мельничный жернов на его шее.

Вошел дворецкий-гем. Тайсёгун не помнил, чтобы просил кофе, но дворецкий сказал, что просил, а гемы не лгут. Значит, машинально сделал вызов. Тайсёгун взял полную чашку и жестом отослал слугу. Ему требовалось побыть одному и поразмышлять перед встречей с Кордо. И для начала — отделаться от ощущения, что весь этот скальный массив, под которым как-то существуют Пещеры Диса, давит на грудь. Но времени на это ему не дали.

— Александр Кордо, — доложил дворецкий. Шнайдер кивнул: впустить и приготовить все, чем подобает тайсёгуну привечать магната.

— Скажи, Кордо, — спросил он, когда дворецкий удалился и обмен формальными знаками вежливости закончился, — я в шестнадцать лет был придурком?

— Исключительным, — от Александра Кордо лести ждать не приходилось.