Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – начала XIII века

Мстислав Изяславич — следующий князь, который привлекает наше внимание. В летописи сохранилась такая о нем запись: «По преставлении Володимерове в Новогороде, Изяслав посади сына своего Мстислава; и победиша на Черехи; бежа к Кыеву, и по взятьи града преста рать».: #c4_114 По верному замечанию В. Л. Янина, новгородским князем Мстислав стал не ранее 1057 г.: #c4_115 Конец правлению Мстислава в Новгороде положила битва на Черехе, которую Д. С. Лихачев, а за ним и В. Л. Янин датируют 1067 г., связывая ее с походом полоцкого князя Всеслава на Новгород.: #c4_116 Причину бегства Мстислава можно понимать поразному. Побежденный князь бежал с поля боя. Это — простейшее, лежащее на поверхности, объяснение. Но резонно и другое: Мстислав вынужден был удалиться, опасаясь гнева новгородцев, вызванного его поражением в битве.: #c4_117 В этом случае бегство князя было равносильно изгнанию.

Если наши предположения об изгнании новгородцами князей Ростислава и Мстислава опираются на гипотетические основания, то относительно братьев Глеба и Давыда Святославичей ясность полная. В результате народных волнений князь Глеб бежал из Новгорода и сложил голову в чудской земле: «И посади Святослав сына своего Глеба, и выгнаша из города, и бежа за Волок, и убита Чюдь».: #c4_118 Та же участь изгнанника постигла и Давыда. Повесть временных лет под 1095 г. сообщает: «Сего же лета исходяща, иде Давыд Святославичь из Новагорода Смолиньску; новгородци же идоша Ростову по Мьстислава Володимерича. И поемше ведоша и Новугороду, а Давыдови рекоша: „Не ходи к нам”. И пошел Давыд воротився Смолиньску, и седе Смолиньске, а Мьстислав Новегороде седе».: #c4_119 Новгородский летописец говорит более лаконично и определенно: «Давыд прииде к Новугороду княжить; и по двою лету выгнаша и».: #c4_120 Новгородцы, следовательно, не только изгоняют неугодного правителя, но сами, не оглядываясь на Киев, находят себе нового князя, что по сути равнялось призванию.

Таким образом, изгнание князей, посылаемых из Киева в Новгород, становится во второй половине XI в. привычным явлением,: #c4_121 что было крупным завоеванием новгородцев в борьбе за освобождение от власти киевских правителей.

Способность выдворить того или иного властителя — явный признак возросшей активности новгородской общины. Правда, до окончательной победы было еще, конечно, далеко. Новгородцы могли изгнать нелюбимого князя, но на первых порах они не имели сил, чтобы не принять князей, направляемых в Новгород киевскими руководителями. И все-таки новгородцы, утверждая de facto, а затем и de jure изгнание князей, сделали важный шаг на пути к суверенной республике. Было бы методическим упущением рассматривать эту практику изолированно от тех изменений в статусе князей, которые происходили во второй половине XI в. на юге, в Киеве. Здесь мы видим сходную картину: князей тут также начинают изгонять. Яркая иллюстрация тому — события 1068 г. в Киеве, где «людье кыевстии», т. е. широкие массы населения киевской волости, прогнали князя Изяслава, разорили и разграбили его «двор», провозгласив своим князем Всеслава полоцкого.: #c4_122 Подобное обращение «кыян» с местными князьями вдохновляло, безусловно, и новгородцев действовать таким же способом. Во всяком случае, новые веяния, ощущаемые в Киеве, не могли не коснуться новгородского общества.

Изгнание князей предполагает их призвание. С точки зрения логической, данный тезис справедлив. Исторически же события в Новгородской земле развивались несколько иначе: между актами изгнания и призвания князей легли десятилетия напряженной борьбы Новгорода с киевскими властителями. Изгонять князей новгородцы стали раньше, чем призывать. Процесс формирования республиканских порядков в Новгороде, определивших положение князя, был, следовательно, постепенным и полистадийным.