Мятежный Петербург. Сто лет бунтов, восстаний и революций в городском фольклоре

Вторая попытка уговорить восставших вернуться в казармы закончилась трагически. Её предпринял популярный в армии герой Отечественной войны военный губернатор Петербурга граф Михаил Андреевич Милорадович.

Генерал от инфантерии, любимец солдат и царей, Михаил Андреевич Милорадович принадлежал к древнему роду сербских дворян, которые издавна преданно служили России, формируя собственные войска и воюя против турок на южных границах. В XVIII в. первые Милорадовичи перешли на службу новой родине. Одного из них, Михаила Михайловича, Пётр I лично пожаловал полковником — это двоюродный дед нашего героя.

Подлинная фамилия предков Милорадовичей — Храбриновичи. Они и в самом деле отличались храбростью. Однажды сербский король спросил одного из них: «Какую милость ты бы хотел получить от меня?» — «Для меня милость уже то, что я рад видеть вас, государь», — ответил Храбринович. «Ну что ж, — сказал король, — быть тебе отныне Милорадовичем». В армии Милорадовича называли «Русским витязем». Он участвовал в 60 сражениях и ни разу не был ранен. Девизом на его гербе было: «Прямота моя меня поддерживает».

Легенды о необыкновенной отваге Милорадовича следовали за ним буквально по пятам. Однажды во время Альпийского похода, когда горы заволокло туманом и внизу ничего не было видно, Милорадович крикнул: «Смотрите, как вашего генерала в плен берут», — и скатился по снежному насту в непроглядную мглу. И солдаты, недолго думая, последовали за ним.

В другой раз Милорадович велел подать себе завтрак во время непрекращающегося боя. «Ваше благородие, французы целятся в вас», — попытался возразить адъютант. «Ну, что ж, посмотрим, как они умеют стрелять», — ответил генерал, продолжая есть свою курицу.

Выстрел Каховского в Милорадовича. Рис. Шарлеманя

Поведение его в мирной обстановке отличалось таким же озорством и лихостью. Рассказывали, что у него в гардеробе висело триста шестьдесят фраков, чтобы каждый день появляться в гостиных в новом.

Неожиданный выстрел Каховского сразил прославленного генерала. Выстрел оказался смертельным. Рассказывают, что, зная о своей неизбежной скорой смерти, Милорадович тем не менее потребовал, чтобы врач извлёк из его тела роковую пулю и показал ему. Когда эту мучительную операцию завершили и извлечённую пулю показали умирающему, то он будто бы сказал: «Пуля не ружейная. Я был уверен, что в меня стрелял не солдат. Теперь я могу спокойно умереть». Так не хотелось ему верить в предательство гвардейцев. И особенно — солдат. Да и офицеров тоже. В среде столичной гвардии все друг друга очень хорошо знали, дружили, что называется, семьями. Многие декабристы состояли в той или иной степени в родстве с императорской фамилией. Рассказывали, что, когда один из старейших иностранных дипломатов, находясь на Сенатской площади, подошёл к Николаю I и спросил, не могли бы они, дипломаты, каким-нибудь образом помочь императору, тот сухо проговорил: «Это дело семейное, и в нём Европе делать нечего». Не скрывал этого Николай и в близком кругу родных и близких. Говорят, что перед тем, как выйти из дворца и пойти на Сенатскую площадь, он попрощался с семьёй.

Милорадович был любимым учеником Суворова и мечтал после смерти лежать рядом с ним. В этом смысле судьба оказалась благосклонной к нему. Похоронили Милорадовича в Духовской церкви Александро-Невской лавры. В 1936 году церковь закрыли и передали организации «Ленпродовощ». Но некоторые захоронения удалось спасти. Так, прах Милорадовича вместе с напольной плитой с его могилы перенесли в Благовещенскую церковь, тем самым невольно исполнив прижизненную мечту Милорадовича. Теперь он лежит рядом с Суворовым.

В заключение этого сюжета скажем, что буквально за две недели до восстания на Сенатской площади Милорадович посетил гадалку Кирхгоф, которая предрекла ему скорую смерть.

И ещё. В контексте нашего повествования важно отметить одно важное обстоятельство. Если не считать злодейски убитых во время дворцовых переворотов Петра III и Павла I, Михаил Андреевич Милорадович стал первой жертвой русского террора.

Восстание декабристов жестоко подавили. Во время следствия декабристы держались достойно и не отступились от своих принципов. Осталась легенда, будто во время допросов одному из руководителей восстания — то ли Никите Муравьёву, то ли Николаю Бестужеву — царь, лично проводивший следствие, предложил свободу, от которой декабрист отказался, протестуя против того, чтобы карали или миловали по беззаконной прихоти одного человека.