Мятежный век. От Якова I до Славной революции

В ходе работы этого парламента, среди треволнений внутренних дел страны, епископат тоже не оставлял в стороне вопросы религии. В частности, епископы обсуждали расхождения между пуританскими членами Церкви и теми, кого уже называли «арминианцами». Эти представители духовенства верили в примат иерархии и церемониала в традиционных обрядах, выступали против предопределения и отстаивали таинства. Семь лет назад они заслужили осуждение кальвинистов на Дордрехтском синоде. Некоторых из них лишили приходов как папистов просто под другим названием, однако в действительности католики так же отвергали их, как и пуританская паства. Арминианцы желали очищения национальной Церкви, и их самым значительным сторонником уже был Уильям Лод, видный епископ, теперь пользующийся королевским расположением. Английских арминианцев, в свою очередь, стали называть «лодианцами» с одним из главных принципов о «красоте святости», под которым они понимали коленопреклонения и поклоны, а также яркие изваяния. Требовалось даже отдельное помещение для сосуда с ладаном.

Во время предыдущего правления арминианцы находились в сомнительном положении из-за остаточных симпатий Якова к кальвинистским взглядам и его нежелания поощрять доктринальную полемику. Его сын был сделан из более твердого, более несгибаемого материала. В течение нескольких недель после кончины Якова епископ Лод подготовил новому королю список высших священнослужителей, пометив их имена буквами «О» и «П»: «О» означала «ортодокс», «П» – «пуританин». Таким образом, границы были проведены.

Мощное тяготение к «поклонению», со всей ритуальностью и церемониалом, которые оно подразумевает, было свойственно молодому королю. Карл уже ввел у себя при дворе определенную систему и церемониал; он обожал маски и для религии тоже желал великолепия мистерии. В любом случае Карл испытывал глубокую антипатию ко всем формам пуританства, которое он связывал с неповиновением и ужасным понятием «демократии». При этом слове в его голове всплывали сапожники, портные и язвительные догматики. Более всего он хотел четко организованной и дисциплинированной Церкви, которая бы придерживалась определенного курса и общих традиций, а епископы были бы ее главными представителями. Она должна была бы стать его оплотом в защите стабильности государства. Лод и сам частенько цитировал выражение stare super antiquas vias – было важно твердо придерживаться путей, проверенных временем.

В проповеди, произнесенной летом 1626 года, Лод нанес по пуританам прямой удар, заявив, что кальвинисты, по существу, против авторитаризма и, следовательно, против монархии. В следующем году Джорджа Эббота лишили власти в качестве архиепископа Кентерберийского, заменив комиссией епископов, настроенных против кальвинизма. Когда один кальвинистский епископ, Давенант Солсберийский, прочел проповедь в защиту доктрины предопределения, его вызвали в Тайный совет. Карл дал прелату приложиться к королевской руке, а затем проинформировал, что «ему не стоит затрагивать и обсуждать столь серьезный вопрос тем или иным образом, поскольку он слишком сложен для человеческого понимания». После 1628 года ни один проповедник-кальвинист не допускался на кафедру у собора Святого Павла, главную лондонскую площадку для проповедей. Вскоре появилась шутка с вопросом об убеждениях арминианцев.

– Чего придерживаются арминианцы?

– Наилучших мест в Англии.

Тем не менее кальвинисты и пуритане не отошли с кротостью в сторонку. Победа дела лодианцев в Королевском совете более чем что-либо другое подогрела антагонизм между противоборствующими религиозными группировками, отметивший последние годы правления Карла. Эти доктринальные разногласия не задерживались в головах большинства низшего духовенства и их паствы, посещавшей церковь по привычке, а просто приняли форму отношения к евангельскому чтению и заповедям.

Через несколько недель после роспуска парламента Карл окончательно решил удалить священников и фрейлин супруги от своего двора. Когда парламент еще заседал, духовники королевы посоветовали ей, босой, совершить паломничество в Тайберн, чтобы помолиться о душах католиков, которых там казнили. Вскоре поползли слухи, что она вознесла молитвы за дело убитых предателей, а не мучеников.

Между мужем и женой уже возникла обида и даже раздражение. Королева была вполне весела со своими французскими слугами, а в присутствии короля становилась угрюмой и сердитой; она, совершенно очевидно, не находила радости в его компании. Они поссорились из-за ее желания подарить часть своих земель и домов свите.

– Оставьте свои земли себе, – говорил ей Карл, по его словам.

– Если я не могу отдать это, кому хочу, то мне не надо ваших земель и домов. Дайте мне, что подобает, в виде пенсии.

– Не забывайте, с кем говорите, – ответил король. – Вы не должны так со мной обращаться.

Они продолжали препираться, и тогда, как вспоминал ситуацию сам король, он «заставил ее и услышать меня, и прекратить этот разговор». У придворных тоже были уши.