Мятный поросенок

- Это нечестно, - промямлила она; ей захотелось, чтобы он снова стал поменьше ростом, тогда бы она его стукнула. Но тут ей пришло в голову кое-что покрепче. - Ты сам выдумал всю эту историю. Ты всегда все вы­думываешь, чего не бывало. Например, про того свинопаса, будто он вовсе не бедняк и никаких снов про зарытое золото он не видел. По-твоему, он вор, который сам золото зарыл. А на самом деле это ты зарыл н а ш е зо­лото и сказал, что папа его украл! - Она так разъярилась, что не говори­ла, а шипела, будто огнем дышала. - О, это просто подло!

- Да, я знаю, - сказал он.

Он сидел и глядел на нее как загипнотизированный, даже глаза остек­ленели. А она сразу почувствовала себя могучей и гордой. Сделав вид, будто рассматривает паучка среди ветвей ивы у себя над головой, она по­размыслила с минуту, потом проговорила резко:

- Значит, Ной поверил, что это золото - дорогое? Ты ему так ска­зал? (Тео кивнул.) И он тебе поверил?

Не сразу, я думаю...- Его глаза смотрели на нее с мольбой: от­стань, отпусти! Но она оставалась жесткой и холодной, как судья, и он продолжал: - Я ему сказал, будто отец украл это золото в своей каретной фирме, чтобы нам было на что жить, пока он в Америке. Так оно звучало правдоподобней, как мне казалось. Не думаю, что Ной мне поверил,­ не целиком, во всяком случае. Но получилась такая игра или вроде игры. Ему самому не слишком хотелось затевать склоку, и он эту игру принял. Я ему - по кусочку золота каждую неделю, он - язык за зубами, никому ни слова. Получилась как бы дружба - один секрет на двоих, понима­ешь? - Он тускло улыбнулся. - Может, сейчас тебе еще не понять, но когда подрастешь...

Полл совсем рассвирепела: за малолетку он ее принимает, что ли? Ей уже не п я т ь лет!..

- Выходит, ради какой-то и г р ы ты ему наврал, что папа украл зо­лото?

Она придвинулась к нему так близко, что увидела собственное лицо в его зрачках. Но он закрыл глаза, будто хотел таким образом от нее из­бавиться.

- Глупо, я сам понимаю. Я же говорил тебе, что совершил ужасную вещь. Что я лучше умру, чем скажу. Да, лучше бы я умер, хоть сейчас.

- Не надейся, что я тебя пожалею, - свирепо сказала Полл и тут же пожалела: он был в таком отчаянье и такой дурак он был! - Я думаю, ты не сделал бы такую глупость, не будь ты такой умный. Ты же сам себя запутал! И погляди, в какую кашу ты влез! Золота нет, Ною давать боль­ше нечего - что он теперь сделает? Начнет всем говорить, что папа у нас вор?

- Притом что я сам это говорил, в этом вся беда.

- А что мама скажет? А тетя Сара?

Тео вздрогнул и простонал:

- Лучше бы я умер!

- Ничуть не лучше. Вот если бы Ной умер!..

- Но, Полл, это жестоко!

- Почему?

Она и правда не понимала. Он глянул на нее со вниманием, потом вздохнул и сказал:

- Ты права. То есть это не ты жестокая, а я.

Полл проговорила:                                                 ..

- Ты можешь отдать Ною те деньги, которые получишь на ярмар­ку. - И добавила, поколебавшись: - И мои тоже, если хочешь.

Он покачал головой.

- Нет, это не решение. Во всяком случае, не окончательное. Я должен сделать что-то такое, чтобы остановить его раз и навсегда...

Он обхватил себя руками и сидел, скорчившись, будто вдруг замерз. Лицо у него было измученное, но решительное. Полл сказала:

- Пора идти завтракать. Я так рано встала сегодня, у меня прямо пустота в животе!

Проходя мимо летнего домика, они увидели, что дедушка Гринграсс крепко спит в кресле, разинув рот и похрапывая. Но когда Полл спустя недолгое время снова сюда пришла и крадучись заглянула в окошко, оказа­лось, что он уже собрался и ушел. Мама сказала:

- Да, он подолгу не задерживается - честь знает!

- Я бы тоже хотел вот так же, под настроение, - сказал Тео,­ - взять и вытряхнуться. Хотел бы я быть бродягой!

- Холодно, зима, - сказала Полл. - Бедный старик!

Мама фыркнула:

- Побереги свою жалость для кого-нибудь еще, моя девочка. Поду­май хотя бы о своей тете Саре. Нести такой крест все эти годы. И такой стыд! При ее особом положении, которое она занимает в городе. И которое надо поддерживать.

- Но тете Саре вовсе не было стыдно, - сказала Полл. - Она тоже сказала «бедный отец» и приготовила ему завтрак.

- Истинная христианка, не то что я, - отвечала мама. - Она бы с себя сорочку сняла и самому черту подарила, если бы увидела, что он мерзнет. А теперь не болтайтесь у меня под ногами, дайте дела доделать. Полл, ступай на ферму мистера Тафта и принеси кувшин снятого молока. Мо­локо и луковый суп - и мы готовы к ярмарке!

День предстоял длинный. Полл сбегала на ферму Тафта, взяла кув­шин молока и по дороге домой крутила этим кувшином у себя над голо­вой, не пролив ни капли. По площади разъезжала тележка с бочкой воды, прибивала пыль, и Полл, поставив кувшин в сторонке, раз и другой про­скочила под искрящимся душем - чтобы освежиться. Жара! Мама, опа­саясь солнечного удара, заставила ее прилечь после обеда. Полл, конечно, и не думала спать, но заснула, а когда тетя Гарриет ее подняла, уже тем­нело и в окно доносилась ярмарочная музыка - волшебные звонкие со­звучия, плывущие в синем воздухе.