Мятный поросенок

- Это тебе, дурехе, лучше, чтобы в тюрьму, но не папе! - Тео обнял ее одной рукой, а другою взял уголок простыни и стал промокать ее слезы.- Не рыдай, ты ведь не Лили. Папа сам хочет в Америку, дура ты, дура. Да он туда сто лет мечтал, с тех пор как дядя Эдмунд уехал и стал письма писать. Это же для него п р и к л ю ч е н и е, неужели ты не понимаешь?

- У старых людей приключений не бывает, сам ты дурак! И он едет без нас, один, вот что ужасно.

Полл чувствовала, что она этого не перенесет, что лучше умереть, ей-богу.

- Я умру, я возьму и умру и не поеду в этот ужасный Норфолк! ­ рыдала она, лупя кулаками по подушке, так что труха и перья полетели сквозь швы - она даже чихнула от этого.

Тео расхохотался. Задыхаясь и фыркая, он проговорил:

- Ну, разумеется, ты не поедешь, если ты умрешь. Разве что в гробу, заколоченная. Хотя чем тебе плох Норфолк? Вроде недурное место, судя по маминым рассказам, поинтересней, чем Лондон.

ГЛАВА 2

Так оно и оказалось.

Через неделю все четверо ребят отправились в Норфолк, сами, без родителей. Мама заявила, что ей легче привести дом в порядок, когда дети не мешаются под ногами, и что они с отцом приедут следом, как только управятся. А до того за детьми тетки присмотрят.

- И ведите себя как следует, - добавила мама. - У вашей тети Сары очень высокие требования.

Тетя Сара встречала их, когда они делали пересадку в Норидже. Было почти темно, а пока добрались до места назначения, совсем стемнело, и первое, что они увидели, выйдя со станции, это ярко освещенную мясную лавку, прибранную к рождеству: в одной витрине были выставленыветки остролиста и игрушечные ясли, а в другой - рождественский зверь, живьем. Это называлось «Рождественский гостинец Грамметта» - то есть здоровенный бычок с налитыми кровью глазами и тугими завитками гривы между свирепых крутых рогов, топочущий в своем загончике и дышащий морозным паром.

- Несчастное существо, - сказала Лили. - Бедняжечка! Разве это не ужасно - выставляют напоказ, а к рождеству зарежут.

- Лили, глупышка, - сказал Джордж, - но ведь мясо ты ешь, не так ли?

Полл и Тео глядели как завороженные. Не только на «гостинец», но еще, приплюснув носы к стеклу, на того самого мясника, который их бабушке палец отрубил.

- Тетя Сара, это тот самый? - спросил Тео. - Прямо у вас на глазах дело было, да?

Он глядел на тетушку с надеждой: а вдруг у нее в запасе история почище маминой? Может, она даже знает, куда девался отрубленный палец, а?

 Мысли Полл шли в том же направлении.

- А если он его продал вместе с мясом, сосиска с косточкой.

- Только мяса побольше, - подхватил Тео. - В сосиски кладут слишком много хлеба.

- Заткнитесь, - буркнул Джордж, с опаской оглядываясь на тетю Сару.

Она была рослая, как Лили, и такая же торжественно-прекрасная. Ее высокий красивый лоб, всегда ясный и гладкий, как неотбеленный шелк, теперь хмурился от неудовольствия или раздражения.

- Я удивлена, - сказала она, - что вы вообще про это знаете. Бедная моя матушка!.. Нет, дорогой мой, это не тот мясник. Тот умер несколько лет назад. И хотя на вывеске «Грамметт и сын», на самом деле у него сына не было, и лавка перешла к Солу Грамметту, его племяннику.

- К  к а к о м у Солу Грамметту? - вскричал Тео; дело оборачивалось совсем интерено. - К тому самому Солу, который маму застрелить хотел?

Это была одна из самых захватывающих ее историй. У мамы, когда она еще не вышла замуж за папу, было много ухажеров, один из них - Сол Грамметт. Он был слегка дурачок - так мама говорила, - вечно к ней приставал, хотя она ему ясно давала понять, что не желает с ним знаться. Но однажды, в ярмарочный день, он догнал ее на городской площади и крикнул:

«Если ты за меня не выйдешь, я застрелюсь, но, бог свидетель, ты умрешь вместе со мной!»

Мама застыла на месте. Он был, конечно, дурачок, но опасный дурачок, и говорил он неспроста - все там на площади это поняли. Он стоял против мамы, ружье тряслось у него в руках, а народ весь притих, слышно, как муха пролетит. Тогда мама, глядя прямо в дуло, сказала: «Пойди и повесь на место отцовское ружье, Сол Грамметт, пока он его не хватился. И когда доберешься до дому, то попроси свою маму, чтобы она тебя уложила в постельку. Я за тебя не пойду, даже если бы ты был весь золотой изнутри и снаружи».

- А папа сказал, - объяснил Тео, - что на месте Сола Грамметта пальнул бы в нее из обоих стволов. - И добавил неуверенно: - Но это он пошутил, конечно.

Тетя Сара, слушая, прикрыла глаза, будто от сильной головной боли. Потом открыла глаза и сказала:

- Грамметт - распространенная в Норфолке фамилия, и это другой Сол Грамметт. Тот тоже умер, бедная невинная душа. Если бы он знал какие постыдные истории про него распространяют, он бы, наверно, обрадовался, что лежит в могиле. Впрочем, стыдно должно быть не только ему. Не стану скрывать, что ваша мама меня просто удивляет.

Она сделала глубокий вдох, чтобы остыть, и улыбнулась. Очевивидно, сочла своим долгом улыбнуться, а уж свой долг она исполнит непременно, чего бы это ей ни стоило. И проговорила: