Мяу

Замешкавшись, тем не менее он не вызвал подозрения отца. Ильдар задумчиво поглядел на Салавата, решив, что вечеринка явно не обошлась без горячительного, но сыну стыдно признаться в возникшем похмельном синдроме. Единственное лекарство от последствий шумной гулянки — отлежаться в постели и сделать правильные выводы, чтобы избежать подобного в будущем. Налив некрепкого чая, Ильдар напоил им Салавата, который проспал до шести вечера. Ляля, беспокоясь, несколько раз заходила в комнату сына, тщетно пытаясь его растормошить.

— Спит! Даже кушать не хочет, — беспомощно разводила она руки в стороны.

— Нагулялся сорванец! Пусть отоспится, — беззлобно отшучивался Ильдар, успевший затереть кровавые следы на подушке…

…Ильдар открыл глаза. Темень за окном не отступала. Но для февральских дней, заканчивающих календарную зиму, не виделось ничего предосудительного. Звуки уборочных машин теперь слышались приглушённо и откуда-то из стороны. По всей вероятности, коммунальщики перешли на более отдалённый участок. Беспокойная и бессонная ночь продолжалась. Ильдар тяжело перевернулся на другой бок…

…— Привет! — раздались оживлённые возгласы.

Ильдар и Ляля выглянули в прихожую, где прозвенел дверной звонок. Салават привычно раскрыл дверь друзьям.

— Нина, проходите! — Ильдар жестом пригласил войти, — Рамис, Илья, что застряли? Заходите!

Разноголосой цыганщиной молодые люди заполнили помещение.

— Сейчас соберусь, — пообещал Салават, спуртом сорвавшись к себе в комнату.

— Чай пить будете? — Ильдар посмотрел на девушку, которая на этот раз перекрасила волосы в ядовитый синий цвет. Мужчина хотел подарить ей толику тепла, за свирепого отчима, за жизнь без праздников, передать в дар хоть частицу тепла, света и доброты, без которого людям тяжело жить на свете. Синие волосы девушки во всей красе разъясняли, что противостояние с Хайдаром не закончилось и выяснение отношений продолжалось. Нина страдала, жертвуя внешним видом, но не сдавалась.

— Спасибо. Не будем. Мы ненадолго, дядя Ильдар! За Салаватом заскочили, — за всех ответил Илья.

— Куда собрались?

— Ко мне, в квартиру, дядя Ильдар! Побудем у меня! — Илья прыснул, увидев, как ему подмигнул Рамис.

— Где Наташа?

— Мама на суточной смене. На дежурстве.

— Алкоголем не увлекайтесь! Не злоупотребляйте, — Ильдар предупредительно погрозил пальцем.

— Папа говорит правильно! — заискивающе прогундосил Рамис. — Обойдёмся пивом.

— Только пивом? — Илья пошарил по карманам, словно искал деньги.

Появился сын. Он на ходу застёгивал молнию на худи — толстовке с капюшоном.

— Не только…, — ощерился Рамис и посмотрел на Нину. Они усмехнулись и украдкой глянули на Илью и Салавата.

Салават чмокнул Нину в щёку и стал надевать обувь.

— Мяу, — подражая коту, отозвался Рамис.

— Мяу-мяу, — продолжила непонятную какофонию Нина.

Ильдар непонимающе уставился на внезапно образовавшуюся кошачью братию. Он почувствовал себя, словно находился во дворе среди стаи шерстяных и полосатых бусек и матроскиных. В недоумении Ильдар глянул на сына, который под взглядом отца растерялся. Пальцы сына стали проворнее. Создалось впечатление, что Салават ускорился, чтобы поскорее расквитаться со шнурками. Он закончил со шнуровкой на одном ботинке и спешно принялся за второй. В это время Ильдар вновь услышал непонятный свист. Но в этот раз мужчина сообразил быстро. Он улыбнулся девушке, чирикающей мелодию. Так как слушал её уже не единожды, Ильдар сделал умозаключение, что Нина является ярой любительницей исполнения мелодий таким оригинальным образом и эта особенность вошла у неё в привычку.

— Напеваешь свою любимую группу? — добродушно спросил Ильдар.

Он не успел получить ответ. Салават распрямился и закрыл девушку от отца.

— Пап — мам, мы ушли! — сын острым секатором обрезал разговор.

Дверь захлопнулась, и по лесенке вприпрыжку затопали четыре пары молодых ног.

— Это, что за Мальвина с синими волосами привязалась к нашему сыну? — поохала для острастки Ляля.

Ильдар не расслышал жену. В его ушах до сих пор звучал свист Нины, который скоропостижно утих. Он прислушался. Вместо него возобновилось мяуканье, которое отражалось эхом от панельных стен подъезда по всем этажам. Только теперь к прежним мурлыкающим солистам — Нине и Рамису добавились новые голоса. Это были голоса Салавата и Ильи.

— Мяу, мяяу, мяяуу, мяууууу, — подъезд наводнился кошачьими призывами, будто у животных наступил брачный период.

— Мартовские коты, — улыбаясь, покачал головой Ильдар, — кошатники и кошатницы! Молодёжь дурачится.

— С кем ты разговариваешь, Ильдар? — спросила, хозяйничая на кухне, жена.

— Эх, где мои девятнадцать лет?! — пролетарием пропел Ильдар вместо ответа. Он обнял Лялю за плечи. — Что скажешь, старушка дряхлая моя? Где наши девятнадцать лет, душечка?

— Остались позади, дедушка! — смеясь, она запрокинула голову, когда он пощекотал её.

— Испарились и исчезли, будто их и не было. А ведь, казалось, только вчера стояли с тобой на ковре, в ЗАГСе и строгая регистраторша велела нам расписаться в журнале. Получили наш первый семейный документ о регистрации брака.