Мяу

— Что-то много вещей набрали, Наталья? Целый чемодан! Не лезет в машину.

У него не вышло разрядить обстановку. Шутка оказалась неуклюжей и корявой, словно пистолетная осечка.

— В одном пакете продукты, в другом — одёжка Илюшеньки, — её голос дрогнул, и глаза наполнились слезами.

— Успокойтесь, Наташа! Тяжело принимать это к сердцу, но наших сыновей, похоже, надо спасать!

Женщина вскинула голову. Простых слов оказалось достаточно, чтобы она взяла себя в руки. Известие, что дети попали в беду, не ту, о которой она поверхностно знала, а другую — более беспощадную и злющую, произвело на неё большее впечатление. Наталья внутренне подобралась, волевая и несгибаемая, с материнским желанием увезти, укрыть и сберечь единственного сына.

— Вам что-то стало известно, Ильдар?

— Да! По дороге расскажу. Но с одним условием. Не говорите до поры, до времени моей супруге. Знаю, что Ляля может позвонить Вам, так как вы общаетесь. Но для неё эта информация может оказаться губительной. Договорились?

Они закивала нервно и судорожно, как штормовой, морской вал, подгоняемый прерывистым ветром, но с решительным желанием всё узнать, во всём разобраться.

Когда они выехали на городскую дорогу с четырьмя полосами для движения, Ильдар стал рассказывать. Он начал с самого начала — с протокола Кузнечикова. Как были задержаны ночью Салават и Илья, находящиеся, по словам оперативника, в наркотическом опьянении. Как они отказались от освидетельствования в медицинском учреждении и своим отказом позволили, составить на них административное дело, что повлияло на решение мирового судьи назначить наказание в виде ареста. Рассказал об их попытке забрать наркотик из закладки. Как на этом месте была организована засада и их сыновей вели полицейские, снимая преступление на камеру. Как у Салавата и Ильи конфисковали телефоны для проверки и, возможно, дальнейшего расследования. Он выложил неприглядную историю без запинки, с деталями, с указанием времени, то есть именно с теми мелкими тонкостями, которые ввергают слушателя в водоворот событий. Он должен признать, что Наталья не перебивала. За это Ильдар был ей благодарен. Наталья слушала мужественно и терпеливо. Поэтому происшествие в пересказе Ильдара выглядело цельным и полновесным, не раскрошенным на множество мелких кусков, которое обычно происходит, когда нетерпеливый слушатель пресекает их вопросами, а также своими разумными или, наоборот, нелепыми рассуждениями. Тем не менее, Ильдар подметил, как нелегко даётся ей подобное мнимое спокойствие и выдержка. Цвет материнского лица отражал всю гамму материнских чувств. Её щеки то пылали пунцовым огнём, то становились мертвенно-бледными, как мука, то принимали зеленоватый оттенок, словно обладали фосфорным свечением. Но заканчивая историю о ночных кульбитах про сыновей, Ильдар обнаружил, как сильно она сжала губы и кулаки. В зрачках женщины зажглись гневные светлячки. Едва он замолчал, Наталья с негодованием воскликнула.

— Захотел, значит, лягушонок, попробовать наркотик? Ух, я ему покажу! Только выйди! Сам будешь не рад! Отхлестаю ремнём! На задницу сесть не сможешь!

В прозвучавшей угрозе Ильдар уловил недоумение вперемежку с замешательством, царившей в душе матери. Надрываясь, Наталья рылась в прошлом, когда упустила тот день и минуту, когда воспитание сына пошло не по крепким, прямым рельсам, а свернуло вбок, рассыпалось и ухнуло в бездну. Мужчина вспомнил о своей вчерашней, негативной реакции, готовой распять и уничтожить сына за его слабоволие и слюнтяйство. Это выглядело естественно. Но к месту, как озарение, мужчина услышал предупреждающие слова и мудрый совет Дениса. Он повторил их раздосадованной матери.

— Не станем пороть горячку! Чтобы быть справедливым и не ошибиться, мы должны услышать обе стороны! Виноватых поищем позднее. И ещё, — и это очень важно! Когда будете на свидании, то осторожно шепните Илье, чтобы он не болтал лишнего в камере. А я предостерегу Салавата. Хорошо?

Она поняла сразу всю глубину ответственности. Её лицо ужаснулось от осознания выдвинутых обвинений в адрес Ильи и Салавата, сполна испытав тот трагизм положения, что влечёт за собой уголовная статья, связанная с наркотиками. Справедливая злость испарилась и исчезла, как ранний туман. Женщина обмякла. Она снова превратилась в маму — мягкую, любящую и страдающую.

— Ильдар, думаете, их ждёт тюрьма?

— Не могу знать. Но им не позавидуешь. Я не имею понятия, что у мальчишек сохранилось в мобильниках, но надеюсь, что хватило ума не оставлять в телефонах компромат.

— Полагаю, они удалили всякие переписки, если затрагивали тему наркотиков? — она вздрогнула, закрыв глаза. — Боже мой, Ильдар, мы рассуждаем, как преступники со стажем!

Ильдар невесело улыбнулся. Он огляделся вокруг и сверился с картой. Ильдар знал дорогу. Он проезжал здесь в роковую полночь, но утренний мегаполис выглядел по-другому, чем ночной. Город проснулся и спешил на работу, по делам и встречам. Жидкая зарница робко осветила улицы, стирая ночные секреты и дворовые тайны.