Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

— Сядь, парень, только не говори мне, что мыши не резвились, пока кот куда-то уходил. Ты, конечно, был очень изворотлив, и я не думаю, что кто-то, кроме меня, догадался о твоей интрижке в нашей маленькой группе, которая так любит сплетни. Это предрекает тебе хорошую карьеру в разведслужбе. Но, сынок, я пристально наблюдал за тобой. Ты приходил по утрам с докладом, едва волоча свой «хвост», в то самое время, когда лорд Хоксберг, по моим наблюдениям, накануне смертельно устал или принял снотворное. По ночам я частенько не могу уснуть и нередко мне нужно сделать кое-какую работу, а я не нахожу тебя в твоей комнате, или то, как вы с ней постоянно обмениваетесь многозначительными взглядами — стоит ли здесь все перечислять? Не имеет значения, и я не осуждаю тебя. Если бы я не был стариком с некоторыми эксцентричными идеями о своем браке, я бы, пожалуй, даже позавидовал. Однако это дает нам шанс. Все, что нам нужно делать — это держать Персис в неведении, пока ее лорд и хозяин вернется назад. Она мало общается с остальным составом, и не могу сказать, что я виню ее за это… да и ты можешь отвлечь Персис, чтобы все было наверняка Лорд должен загодя послать информацию, когда прибывает, которая будет адресована не ей лично, а слугам, чтобы они готовились к встрече. Они наверняка могут рассказать об этом всем, но я прослежу, чтобы Персис ничего не узнала Что же касается всего остального, пусть все идет так, как велит природа.

— Нет! — взорвался Флэндри.

— Не бойся за нее, — сказал Абрамс, — наверняка она отделается небольшим нагоняем. Лорд Хоксберг довольно терпелив. Во всяком случае, должен быть таким. Если же она потеряет свое нынешнее положение… у нашего корпуса есть соответствующий «грязный» фонд. На Земле ее будут в разумных пределах поддерживать, пока она не подцепит кого-нибудь еще У меня не сложилось впечатления, что ее сердце разорвется если она сменит лорда Хоксберга на более новую модель.

— Но. — (Что ты будешь делать, он опять покраснел!) Флэндри уставился взглядом в пол, ударил себя кулаком по колену: — Она доверяет мне. Я не могу так с ней поступить.

— Я тебе говорил, что это грязное дело. Но неужели ты думаешь, что она влюблена в тебя? Ты льстишь себе.

— Ну… э-э-э…

— Льстишь. Я вижу. Но даже, предположим, она влюблена. С такой несложно организованной натурой легко можно провести курс лечения, и она его спокойно перенесет. Я больше волновался бы за тебя.

— А что за меня волноваться? — жалобно спросил Флэндри.

— Лорд Хоксберг наверняка будет мстить тебе. Каковы бы ни были его истинные чувства, он так просто этого не оставит, потому что весь состав, да нет, черт возьми, практически вся Земля узнает… если ты сыграешь так, как надо, в этой сцене. Он рассчитывает послать курьера через день или два после того, как вернется из Дангодхана с докладом о прогрессе в делах. Ты поедешь на этом же корабле с позором, обвиненный в таком преступлении, как неуважение к наследной власти. Где-то приблизительно к этому времени я должен буду разработать детали, по мере того, как мы будем продвигаться. Мой агент похитит информацию и вручит ее мне. Я передам ее тебе. Когда ты окажешься на Земле, то сделаешь так, чтобы слово, которое я скажу тебе, достигло ушей опре деленного человека. После этого, сынок, ты на коне. Тебе не придется ходить побитым, как собака. Ты должен будешь лизать мои ботинки за то, что я дал тебе такую возможность быть замеченным очень важными людьми. А мои ботинки нуждаются в этом.

Флэндри похолодел, и стал смотреть в иллюминатор на облака, плывущие над зелено-коричневой поверхностью Мерсей. Гул моторов заполнял его череп.

— А как же вы? — спросил, наконец, он. — И остальные?

— Мы останемся здесь, пока не закончится этот фарс.

— Но… но… погодите, сэр… ведь все может пойти совсем не так. Абсолютно иначе.

— Я знаю, ты рискуешь.

— Вы рискуете больше, — Флэндри повернулся к Абрамсу. — Я могу улететь без помех. Но если впоследствии возникнут какие-нибудь подозрения.

— Они не тронут Персис, — сказал Абрамс. — Она не стоит этого. Хоксберга тоже. Он — аккредитованный дипломат, и его арест будет фактически приравнен к объявлению войны.

— Хоть вы, сэр, может быть, и аккредитованы при нем, но…

— Не волнуйся, — сказал Абрамс, — я собираюсь умереть от старости. Если я увижу, что моим надеждам не суждено сбыться, у меня есть бластер. Я не дамся живым и не уйду в космос один. Ну, так что? Ты готов?

Флэндри понадобились все его силы, чтобы кивнуть.

Глава двенадцатая