Мичман Империи. Часть вторая

Отвечать не стал. Блокираторы работали. Эмоций нет, страха нет, к путанному течению мыслей привык. Равнодушие заполняло голову, словно вода трюм тонущего судна.

Задание провалено, я попался. Не эти убьют, так жандармы. Не синие, так Фроцман и компания. Может, пытать будут. Не важно. Всё, что остаётся, погибнуть достойно, не запятнав честь мундира. Морпехи врагу не сдаются, и в переговоры с ним не вступают.

— Говорить умеешь, чучело стратосферное? — задал вопрос кто-то ещё, а бородатый уселся на кровать около окна.

Снова не ответил. Прошёл к койке напротив бородатого. Второй, что у окна. Скинул с неё матрас, подушку и одеяло на соседнюю койку.

— Ты что творишь? — дёрнулся один из заключённых, и я пристально посмотрел на него.

— Охолонись, Самсон, — прогудел бородатый, — это флотский безопасник, которого разыскивали.

Народ, как по команде отошёл подальше, а бородатый продолжил:

— Не надейся за наш счёт свалить, никто тебя здесь не тронет, — он хмыкнул, — будешь страдать от законников.

Что ж, нет, так нет. Контрабандисты нас не любят, был вариант уйти в бою, красиво. Не вышло.

Забрал чистую постель с нетронутой койки и перенёс её уже на свою у окна. Расстелил и лёг спать. Отрубился сразу.

* * *

Утром, как только проснулся, принесли завтрак. От миски в нос шибало тухлым, но всё равно взял её и съел баланду. Буквально сразу же после завтрака вызвали в коридор. Кивнул доку, получил очередной укол, подсунул руки и ноги для наручников, и прошёл за надзирателем в допросную.

Сычкин сидел на мягком кресле. На прикрученном к полу столе лежали мои вещи: мультимаска, тактические очки, китайский инфопланшет, оптика. Только оружия не было.

Надзиратель усадил меня на стальной табурет. Прицепил наручники на ногах и руках к держателям, и вышел. Доктора Сычкин выгонял персонально. Тот упирался, но ничего не смог сделать, и тоже ушёл.

— Вот мы и одни, Туров, — оскалился Сычкин, — Вот и наша встреча, наконец, а ты не хотел идти.

Отвечать не стал.

— Видишь, весь твой хлам у нас, все данные.

Ха, всё важное на моём флотском гаджете, а его тут нет.

Сычкин достал свой инфофон, включил запись и направил объектив на меня:

— Где взял оружие, где взял снаряжение? Кто тебе помогал?

Он полчаса задавал вопросы. Ответы не получал, но не злился. Затем выключил камеру и улыбнулся:

— Теперь не для протокола, — оскалился он, — где запись с Гущиным?

На моём планшете, но где он не скажу.

— Ты же понимаешь, что я твой единственный шанс на лёгкую смерть?

И снова молчу.

— Слушай, мичман, — капитану надоело, и он, перешёл к конструктиву, даже вперёд подался. — А ты жить хочешь?

Пожал плечами.

— Знаю, хочешь, так вот, помоги людям, отдай запись, отмени розыск меня и Фроцмана, и тебя отпустят, даже денег дадут.

Сделал вид, что хочу ответить, но вместо этого покачал головой.

— Упрямый да? — оскалился Сычкин. — В героя играешь, думаешь, придут свои и спасут? — он зло ощерился, хмыкнул и продолжил: — а знаешь ли ты, что твоего ИИ взломали, и отменили все распоряжения?

Так, сделать вид, что мне плевать. Сделать вид я сказал! Он блефует! Точно блефует, розыск же прошёл в сеть…

— Вижу, как ты думаешь, — продолжал скалиться Сычкин, — но это не так. Знай, Капустин успел взломать систему, все письма отменены. А розыск, он шёл по другому каналу, просто не углядели.

Капитан посмотрел мне в глаза и злорадно продолжил:

— Никто не придёт, ты здесь один, и сдохнешь один, а потом Капустин придёт за твоей женой и дочерью, за родителями. Он мстительный.

Хотел дёрнуться, вгрызться ему в глотку. Вонзить зубы в кадык. Но вместо этого пожал плечами. Не знаю Капустина, кто это? Кто-то из команды Фроцмана? Или он сам под другим именем? Логично, что у него их много.

— С другой стороны, ты можешь получить много денег, очень много, и все выживут. Вернёшься домой, заживёте припеваючи, — Сычкин улыбнулся как-то по-особенному приторно, — миллион серебром тебя устроит?

Посмотрел ему в глаза и презрительно хмыкнул.

— Согласен, дёшево, а если два миллиона?

Отвернулся от него и стал смотреть в стену.

Сычкин поднимал цену до десяти миллионов. Потом прекратил. До него дошло, что я игнорирую не дешевизну уговоров, а сами переговоры.

Он помолчал пару минут. Сверлил меня взглядом. Закипал. Потом, резко подавшись вперёд, выдал:

— А знаешь, сперва убьют твою жену и дочь, а потом тебя, но сперва голографии покажут. Тогда посмотрим, кто будет пожимать плечами и нос воротить.

Сычкин встал, собрал вещи в сумку и подошёл к двери.

— Да, — обернулся он, — и не вздумай самоубиться, за роднёй все равно придут, спасти их можешь только сотрудничеством. Ну, до завтра. Передам тебе привет.

Сычкин постучал в дверь и покинул допросную, а меня отвели обратно в камеру. Только в этот раз в одиночку.

Смысл переезда я понял только вечером, когда пришли надзиратели. Мою ватную после уколов доктора тушку хорошенько отпинали. Приятного мало, зато уснул быстро. Спасибо кому-то из жандармов — врезал дубинкой по голове.

* * *

Следующим утром снова повели на допрос. Правда, в этот раз вместо завтрака.