Мичман Хорнблауэр

— А как она тут очутилась? — не унимался Хорнблауэр.

— Она следует в Англию. Насколько я понимаю, она была во Флоренции, когда туда вошли французы, бежала оттуда в Ливорно, там подкупила шкипера каботажного судна и добралась досюда. Она попросила сэра Хью отправить ее в Англию, а сэр Хью попросил адмирала. Сэр Хью разобьется в лепешку для герцогини, даже если ее друзья говорят что она вдова трактирщика.

— Ясно, — сказал Хорнблауэр. За столом послышался взрыв хохота. Герцогиня ручкой ножа тыкала губернатора в обтянутый алой материей бок — убедиться, что, тот понял шутку.

— По крайней мере, вам не скучно будет возвращаться домой, — сказал адъютант.

В тот самый момент перед Хорнблауэром водрузили дымящийся говяжий филей, и его тревоги померкли перед необходимостью разделывать мясо с соблюдением всех приличий. Он с опаской взял нож, вилку и оглядел собравшихся.

— Позвольте положить вам кусочек говядины, Ваше Сиятельство. Мадам? Сэр? Достаточно, сэр? Немного жира.

В зале было жарко: орудуя ножом и вилкой, Хорнблауэр обливался потом. К счастью большинство гостей предпочитали другие блюда, так что много резать не пришлось. Пару изуродованных кусков он положил в свою тарелку, скрыв таким образом наиболее явные огрехи.

— Говядина из Тетуана, — фыркнул адъютант, — Жесткая и жилистая.

Хорошо губернаторскому адъютанту! Он и вообразить не мог, какой пищей богов показалось мясо молодому флотскому офицеру, только что с переполненного фрегата. Даже перспектива принимать герцогиню не могла до конца испортить Хорнблауэру аппетит. А заключительные блюда — меренги, миндальные пирожные, кремы и фрукты — что за упоение для молодого человека, чьим единственным лакомством был воскресный пудинг на нутряном жире с коринкой.

— Сладкое портит вкус, — сказал адъютант. Хорнблауэра это не волновало.

Теперь шли официальные тосты. Хорнблауэр стоя выпил за здоровье короля и королевской семьи, поднял бокал за герцогиню.

— Теперь за наших врагов, — сказал сэр Хью, — чтоб их нагруженные сокровищами галионы попытались пересечь Атлантику.

— В добавление, к вашему тосту, сэр Хью, — произнес коммодор с другого конца стола. — Чтобы доны надумали, наконец, выйти из Кадиса.

За столом поднялся звероподобный гул. Большая часть присутствующих флотских офицеров принадлежали к средиземноморской эскадре Джервиса, которая последние несколько месяцев моталась по Атлантике в надежде напасть на испанцев, если те посмеют высунуть нос наружу. Джервис вынужден был отправлять свои суда для возобновления запасов, так что офицеры были с тех двух судов его эскадры, что стояли сейчас в порту.

— Джонни Джервис сказал бы на это «аминь», — произнес сэр Хью. — По полной за донов, джентльмены, и пусть они выходят из Кадиса.

Дамы под предводительством хозяйки покинули комнату, и Хорнблауэр, при первой возможности, извинился и выскользнул из дворца. Он твердо решил не напиваться перед первым самостоятельным плаванием.

Может быть, перспектива принимать на борту герцогиню оказалась неплохим лекарством от чрезмерного возбуждения и спасла Хорнблауэра от излишних переживаний по поводу его первого самостоятельного плавания. Он проснулся до зари — еще до краткого в Средиземноморье предрассветного сумрака — убедиться, что его драгоценный корабль готов к встрече с морем, а также с врагами, которыми это море изобиловало. Для защиты от них Хорнблауэр располагал четырьмя игрушечными четырехфунтовыми пушечками, то есть — не мог противостоять никому. Его суденышко — слабейшее в море, даже самый маленький торговый бриг и тот вооружен сильнее. Для слабых созданий единственное спасение — скорость. Хорнблауэр в полумраке посмотрел наверх, туда, где будут подняты паруса, от которых столько будет зависеть. Вместе с двумя своими офицерами — мичманом Хантером и помощником штурмана Виньятом — он прошелся по списку членов команды и еще раз убедился, что все одиннадцать знают свои обязанности. После этого осталось только облачиться в лучшую походную форму, кое-как проглотить завтрак и ждать герцогиню.

К счастью, она явилась рано: чтобы проводить герцогиню, Их Превосходительствам пришлось подняться с постели в самый неурочный час. Мистер Хантер со сдерживаемым волнением доложил о приближении губернаторского баркаса.

— Спасибо, мистер Хантер, — холодно отвечал Хорнблауэр — так требовала служба, хотя всего несколько недель назад они вместе играли в салки на вантах «Неустанного».

Баркас подошел к борту, и два опрятно одетых матроса зацепили трап. «Ла рев» так мало возвышалась над водой, что взобраться на нее не составило труда даже для дам. Губернатор ступил на борт под звуки всего лишь двух дудок — все, что нашлось на «Ла рев» — за ним леди Далримпл. Потом герцогиня, потом ее служанка, молодая женщина, такая красавица, какой могла быть раньше сама герцогиня. Когда на борт поднялись два адъютанта, на палубе «Ла рев» стало так тесно, что некуда было внести герцогинин багаж.

— Позвольте показать вам каюту, Ваше Сиятельство, — сказал губернатор.