Мичман Хорнблоуэр. Лейтенант Хорнблоуэр

Обсуждение намеченной вылазки шло заведенным порядком: кого взять из матросов, какое им выдать снаряжение, как связаться на следующее утро. Пока обсуждались эти вопросы, Хорнблауэр намеренно держался в тени.

— Вы хотите что-нибудь добавить, мистер Хорнблауэр? — спросил под конец Буш. Вопрос был продиктован вежливостью, а может и благоразумием.

— Только одно, сэр. Мы могли бы захватить с собой шлюпочные кошки с привязанными линями. Они могут пригодиться, если надо будет взбираться на стену форта.

— Верно, — согласился Буш. — Проследите, чтоб их выдали матросам.

— Есть, сэр.

— Вам нужен будет связной, мистер Хорнблауэр? — спросил Бакленд.

— Наверно, это было бы не лишним, сэр.

— Кто-нибудь определенный?

— Если вы не возражаете, я предпочел был взять мистера Вэйларда, сэр. Он достаточно сообразителен и выдержан.

— Очень хорошо. — При имени Вэйларда Бакленд пристально посмотрел на Хорнблауэра, но пока ничего по этому поводу не сказал.

— Что-нибудь еще? Нет? Мистер Буш? Решено?

— Да, сэр, — сказал Буш.

Бакленд постучал пальцами по столу. Недавняя перемена курса еще не была решительным моментом; она ни к чему его не обязывала. Однако следующий приказ обяжет. Если поднять матросов, раздать им оружие, проинструктировать, путь назад будет отрезан. Новая попытка, которая может закончиться новым поражением, даже крахом. Успех — не в его власти, но в его власти предотвратить неудачу, попросту не рискуя. Он поднял голову и встретил безжалостные взгляды двух подчиненных. Нет, он ошибался, когда думал, что не поздно еще пойти на попятный. Поздно.

— Тогда остается только отдать приказы, — сказал он. — Будьте так любезны, позаботьтесь об этом, мистер Буш.

— Есть, сэр, — сказал Буш.

Они с Хорнблауэром собирались покинуть каюту, когда Бакленд задал давным-давно мучивший его вопрос. Надо было сказать что-нибудь, дабы сменить разговор, хотя любопытство, толкнувшее Бакленда на это, вспыхнуло с новой силой при упоминании Вэйларда. Бакленд, исполненный законной гордостью за свою решимость, достаточно осмелел, все были на подъеме, и откровенность была бы естественна.

— Кстати, мистер Хорнблауэр, — сказал он, и Хорнблауэр замер в дверях, — как капитан ухитрился свалиться в люк?

Буш увидел, как энтузиазм на лице Хорнблауэра сменился маской полной безучастности. Прошла минута или две, прежде чем он ответил.

— Я думаю, он потерял равновесие, сэр, — сказал Хорнблауэр. В голосе его звучало глубокое почтение и полнейшее отсутствие чувств. — Корабль сильно качало в ту ночь, вы помните, сэр.

— Я помню, — сказал Бакленд. В его тоне отчетливо сквозили разочарование и растерянность. Он пристально посмотрел на Хорнблауэра: ничегошеньки нельзя было прочесть на этом лице. — Ну ладно, очень хорошо. Приступайте.

— Есть, сэр.

IX

Берег остыл и морской бриз стих; наступила безветренная ночная пора, когда давление воздуха над сушей и над морем почти одинаково. Всего в нескольких милях мористее по-прежнему дул пассат, как дует он вечно, но на берегу стояло влажное безветрие. Длинный атлантический вал разбивался о далеко уходящую в море отмель, но он еще жил, словно могучий некогда человек, ослабевший от долгой болезни, и ритмично вздымался, окатывая пеной берег. Здесь, в самой восточной оконечности побережья, начинались известняковые обрывы полуострова Самана; здесь же располагалась укрытое от ветра и волн место, где маленькая речушка пробила в обрыве глубокое ущелье. Море, полоску прибоя и прибрежный песок, казалось, охватил огонь. Ярко фосфоресцировала вода, вздымавшаяся прибоем и набегавшая на берег, светились весла идущих к берегу шлюпок. Шлюпки казалось, плыли по жидкому огню, который от их касания вспыхивал с новой силой; за каждой шлюпкой тянулся светящийся след, окаймленный двумя огненными полосками там, где били о воду весла.

В устье ущелья было удобно и высаживаться, и подниматься. Шлюпки зарылись носом в песок, чтобы высадиться на берег, надо было просто перелезть через борт, сразу очутившись по пояс в воде — по пояс в жидком огне — и брести к полоске песка, держа оружие и патронташи над головой, чтобы не намочить. Даже на опытных моряков произвело впечатление это свечение, новобранцев же оно настолько возбудило, что они принялись болтать и смеяться — пришлось на них резко прикрикнуть. Буш одним из первых выбрался из шлюпки; он прошел по воде и теперь стоял на непривычно твердой земле, поджидая остальных. Вода ручьями текла с насквозь промокших штанин.

От другой шлюпки отделилась черная фигура и приблизилась к нему.

— Мой отряд на берегу.

— Очень хорошо, мистер Хорнблауэр.

— Тогда я двинусь по ущелью с авангардом, да, сэр?

— Да, мистер Хорнблауэр. Действуйте, как вам предписано.

Буш был взволнован и напряжен, насколько позволяла его железная закалка и флегматичный темперамент; ему хотелось очертя голову ринуться в бой, но тщательно составленный план, который разработали они с Хорнблауэром, не допускал этого. Он стоял и ждал, пока построится его отряд, Хорнблауэр приказывал другому подразделению: