Мидгард

Они сели на лошадей и поскакали вверх по радуге обратно в Азгард, навстречу Последней Битве.

Глава двадцать первая ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

Под их ногами, как огромное, темное, многоногое животное, лежало войско. Оно медленно двигалось, словно ползло по направлению к золотисто-зеленой опушке леса. Над чешуйчатым панцирем этого животного воздух мерцал, как тонкий, не до конца рассеявшийся утренний туман, и если хорошенько прислушаться, то можно было услышать глухой шум и бормотание голосов, смешивающихся с шорохами леса. Лиф знал, что безобидное впечатление от войска обманчиво, потому что рассматривал его издалека. Тем не менее в нем была некая красота, подобная красоте океанского прилива, извержения вулкана или лесного пожара, если наблюдать это с безопасного расстояния.

Войско, похожее на чешуйчатое животное, состояло из многих тысяч воинов. Сжигая и убивая все на своем пути, оно двигалось по вечнозеленой равнине Азгарда, оставляя позади себя кровь и смерть. Тихое бормотание, звучавшее как шум далекого морского прибоя, было рокотом битвы — боевой клич, вырывавшийся из множества грубых глоток, звон стали, стук дерева и исступленное ржание лошадей. И все-таки это сражение было только прелюдией. Настоящая, решающая битва еще не началась.

Лиф обернулся. Рядом с ним, на самой высокой башне Гладсхайма, стояли Один, Тир, Геймдал и Тор.

Гладсхайм был последней из двенадцати крепостей азов. Другие уже пали.

Стены Химинбьёрга рухнули под первым натиском войска великанов. Идамир превратилась в дымящиеся развалины, та же участь постигла крепость Трудхайм, слывшую, по словам Тора, неприступной, и другие жилища азов, встретившиеся войску Суртура на его пути к сердцу Азгарда. Сражений как таковых не было. После падения Химинбьёрга по приказу Одина азы оставили свои крепости и вместе с воинами и прислугой отправились сюда, поэтому стены Гладсхайма теперь были набиты до отказа людьми и животными. Лиф чувствовал, как тяжело было всем, особенно Тору, сдать свои жилища без боя, но решение Одина оказалось единственно верным. Если бы они маленькими группами выступили против огромного войска великанов и демонов, то совершили бы роковую ошибку и заранее обрекли бы себя на поражение. У азов оставалась одна-единственная, хотя и крошечная, возможность: собрать вместе свои силы и в открытом сражении победить полчища Суртура.

С тех пор как в канун битвы Один с Лифом вернулись в Азгард, в душе мальчика произошли большие перемены. После разговора со Свеном в его душе умерло что-то важное, ответственное не только за доброту и человечность, но и за страх смерти. Думая о предстоящем сражении, он уже не испытывал ужаса. Издалека все выглядело мелким и неважным. «Неужели те крошечные точки, которые двигаются взад и вперед, как пылинки на ветру, — это огненные великаны Суртура?» — думал мальчик. Такое сравнение казалось ему смешным.

Но одна из пылинок была Лифтразилом, его братом. Скоро с мечом в руках Лиф будет сражаться против него, и они попытаются убить друг друга.

— Долго еще ждать? — спросил Геймдал.

Прежде чем ответить, Один посмотрел на восток. С высокой башни Гладсхайма был виден каждый уголок Азгарда, даже гигантские осколки льда, оставшиеся от стены Трима. Оказалось, что его стена была построена не только изо льда и холода, но и из доверия. Таким образом, сами азы лишили ее прочности. Она рухнула тогда же, когда и Химинбьёрг. Лиф это видел собственными глазами. Вчера вечером он с Одином и Геймдалом наблюдал отсюда за штурмом крепости Бифрёста. Крепкие стены разбились, как стекло, едва войско Суртура начало брать их приступом.

— Недолго, — помолчав, пробормотал Один. Он поднял руку и указал на восток. Если приглядеться, то там, за обломками льда, можно было увидеть на море несколько черных точек. Это наступала вторая половина войска Суртура, прибывшая сюда вместе с боевым флотом, во главе которого плыл черный корабль «Нагельфар». Лиф уже несколько минут следил за ними. На светло-голубом бархате моря судна выглядели как грязные черные пятна. Он недоумевал, чего ждут азы. Будь он на их месте, то приказал бы войску отправиться в Вигрид, прежде чем к противнику примкнет подкрепление с моря.

Но и терпению Одина, видимо, пришел конец. Внезапно он обернулся назад и сделал жест Геймдалу и Тиру, после чего оба молча удалились. После этого он приказал остальным азам следовать за ним.