Мидии не родят жемчуг

Дождался Василий этого самого вызова и уехал. Когда уезжал, жена на ухо прошептала, как молитву: Вася, или вместе или никак. А как же, сказал Василий, не насовсем ведь отбываю: приеду на новое место, устроюсь, сразу же вас с дочкой заберу к себе, будем жить, как положено семье. Горя-нужды знать не будем. Для того ведь и еду, чтоб стало в семье как положено. На том и порешили.

— …Но это все, Вася, пустяки. То, что в предыдущих параграфах нашей с тобой беседы было зафиксировано, можно сказать, пустяки. По сравнению с тем, что с бабой, женой то есть, как мной тебе уже многократно указано, нужно производить без всяких предварительных условий, без всяких сносок на ситуацию и времена года.

Сегодня Богдан выглядел помолодевшим. Он зачем-то, несмотря на то, что в вагончике было достаточно тепло, весь вечер оставался в своем почти новом френче, который, по собственному признанию, обычно надевал в выходные дни, когда выезжал с дежурной вахтовкой в город. Но сегодня будний день, и эта «праздничность» придавала некоторую агрессию его облику, возможно, еще и потому, что речь была необычайно уверенной. От френча, а возможно и от самого Богдана вовсю несло тройным одеколоном. У него поблескивали глаза, что, впрочем, само по себе еще ни о чем «таком» не говорило и могло, в частности, свидетельствовать просто о душевном подъеме и хорошем настроении.

— Бабу, Вася, жарить нужно. Из всех орудий. С земли. С воздуха. С воды. Из-под… Чуть не сказал: из-под земли, прости Господи. Возможны фазы ковровых бомбардировок, как во Вьетнаме. Извини за бесчеловечный пример для демонстрации общечеловеческих ценностей. Не знаю, какая там еще в ваших танковых войсках есть терминология. Одно слово: жарить! Можно сказать, по расписанию. Не так, чтобы по числам, нет, — тут тоже по перегибу обратный эффект может получиться, — а вообще. Ты, вот, сколько уже дома отсутствуешь?..

— Я ж говорил, сколько. Или у тебя с памятью чего? Последствие войны…

— Ты, Вася, не иронизируй, — Богдан одернул френч, пощипал кадык, пошевелил морщинистой шеей, как будто поправлял невидимую бабочку. — Я тебе о серьезном. Баба терпеть — месяц, два. От силы три. Ну, четыре, ладно! Четыре месяца баба терпеть будет, а дальше что?

— Что — дальше?

— Вася, бабу ж-то — жарить нужно! Ты вообще, о чем думал, когда пятый месяц пошел твоего здесь пребывания?

— Что-что!.. Ничего.

— Вот, — Богдан горестно вздохнул и покачал головой, закатив глаза к потолку. — Я так и думал, что ничегошеньки он не думал.

Вася, зная, куда идет поворот беседы, решает опередить Богдана.

— Богдан, ей там некогда об этих делах думать, понятно?

Впрочем, опережение вялое и, похоже, никак не влияет на Богдана.

— Что значит некогда! Тоже мне Колумб. Америку открыл. К этому самому делу, Вася, не прилипает слово «некогда». Синтаксический абсурд, пассаж. Стилистический нонсенс. Не верь, если услышишь подобное. Игра, мишура, жеманство — в лучшем случае! А в худшем…

— А в худшем? — как эхо вторит Вася.

— Вот именно: «а в худшем»! Я, можно сказать, просто так сказал «а в худшем».

Это был, по всей видимости, новый поворот, потому что Васины брови взлетели вверх, притом, что взгляд уперся в столешницу. Вася не успевал за ходом мыслей Богдана не столько по причине пулеметной скорости их озвучивания, сколько ввиду того, что они, эти мысли, то и дело заворачивали неожиданные зигзаги и колена.

Богдан некоторое время наслаждался произведенным эффектом, закуривая свою очередную беломорину, огромную на фоне маленького куряки.

— Смысл в том, Вася, что баба в этих случаях всегда права…

— Права… В каких случаях? — Вася начал путаться в простой логике.

Богдан не давал покорному оппоненту опомниться:

— А виноват, Вася… кто?

— Кто? — Вася попал в ловушку.

— Ты. Вот кто! — Богдан глубоко затянулся и откинулся на подушку. Затем быстро сел, приняв первоначальное положение, как будто опомнившись. — Мы отвлеклись, Вася. Твоя вина уже доказана, адвокат повержен, не об этом сейчас речь. Коню понятно. Вот ты говоришь, что бабе… некогда. Во, дает! Может быть, скажешь, что еще и не с кем… душу отвести.

— Не с кем, не с кем, — Вася махнул рукой. — Что-то ты сегодня какой-то приставучий. Я ж тебе рассказывал, что пишет: с работы в детский сад, потом домой, корову подоит и спать. Да и соседи меня ни за что не обидят. У нас все бережно. Не то что у вас. «Мир обнажен, мир в бикини, три кита»…

Наверное, Василий хотел сказать что-то очень важное, но Богданова красноречия ему явно не хватало. Он очередной раз махнул на Богдана рукой.

— Я тебя не понимаю, Вася, — Богдан втянул голову в плечи, выражая крайнюю степень недоумения, поменял нормальную речь на хриплый шепот. Соседи его, видите ли, не обидят!.. Убей меня, не понимаю, при чем тут вообще ты. Кто ты такой? Тебя там нет, в конце концов, оглянись, где ты… Ладно, — теперь уже Богдан махнул на Васю. Вынырнул из плеч, крякнув, отрегулировал голос на нормальный тембр, — Ладно. Тут, я вижу, мне что-то недосягаемо. Тут мы в разных плоскостях. Ты мне ответь на простой, очень простой, простейший вопрос: у тебя кум есть?