Мидлмарч

— Не стоит спешить, моя милая, — негромко сказал мистер Брук. — Если тебе так уж хочется, поедешь попозже. Я ознакомился у вас в Лоуике с содержанием всяких ящиков и конторок, там нет ничего, кроме, знаешь ли, высоких материй и… завещания. Все это может подождать. Что до Лоуикского прихода, у меня есть идея… я сказал бы, недурная Мне очень горячо рекомендовали Тайка… однажды мне уже пришлось способствовать его назначению на должность. Благочестивый человек, на мой взгляд… именно то, что тебе требуется, дорогая.

— Я предпочла бы познакомиться с ним поближе и составить собственное мнение, если только мистер Кейсобон не выразил на его счет каких-либо пожеланий. Может быть, к завещанию есть приписка, какие-нибудь указания для меня, — сказала Доротея, которую не покидала мысль, что указания эти должны быть связаны с работой ее мужа.

— Ничего относящегося к приходу, дорогая моя, ничего, — сказал мистер Брук, вставая и протягивая племяннице руку, — и относящегося к его изысканиям, знаешь ли, тоже. В завещании об этом ничего не говорится.

У Доротеи задрожали губы.

— Ну, ну, милая, тебе еще рано думать обо всех этих вещах. Попозже, знаешь ли.

— Я совершенно здорова, дядя. Мне хочется уйти в работу с головой.

— Ну, ну, там видно будет. Мне пора бежать… уйма дел накопилась… кризис… политический, знаешь ли, кризис. Да, и кроме того, Селия и малыш, ты теперь тетка, знаешь ли, а я нечто вроде деда, — беспечно выпалил на прощанье мистер Брук, стремясь поскорее убраться и сказать Четтему, что не его (мистера Брука) вина, если Доротея пожелает ознакомиться с бумагами, оставленными мужем.

Когда дядюшка вышел из комнаты, Доротея откинулась в кресле и в задумчивости опустила взгляд на скрещенные руки.

— Додо, гляди! Посмотри на него! Видела ты что-либо подобное? звонким, ликующим голосом обратилась к ней Селия.

— Что там такое, Киска? — спросила Доротея, рассеянно подняв глаза.

— Как что? Его нижняя губка. Смотри, как он ее вытянул, словно рожицу хочет состроить. Ну не чудо ли! Какие-то у него свои мыслишки. Жаль, няня вышла. Да посмотри же на него.

Крупная слеза покатилась, наконец, по щеке Доротеи, когда она взглянула на ребенка и постаралась улыбнуться.

— Не надо убиваться, Додо, поцелуй малыша. Ну, из-за чего ты так горюешь? Ты сделала все, что в твоих силах, и гораздо больше. Теперь ты можешь совершенно успокоиться.

— Пусть сэр Джеймс отвезет меня в Лоуик. Мне нужно поскорее просмотреть там все бумаги… может быть, для меня оставлено письмо.

— Никуда ты не поедешь, пока не позволит мистер Лидгейт. А он тебе пока еще этого не разрешил (ну, вот и няня; возьмите малыша и погуляйте с ним по галерее). Кроме того, Додо, ты, как всегда, выдумываешь чепуху… я ведь вижу, и меня зло разбирает.

— Какую чепуху я выдумала, Киска? — кротко спросила Доротея.

Сейчас она почти готова была признать умственное превосходство Селии и с тревогой ждала ответа: какую же это она выдумала чепуху? Селия почувствовала свое преимущество и решила им воспользоваться. Ведь никто не знает Додо так хорошо, как она, никто не знает, как с ней надо обходиться. После рождения ребенка Селия ощутила, что преисполнена здравого смысла и благоразумия. Кто станет спорить, что там, где есть ребенок, все идет как положено, а заблуждения, как правило, возникают из-за отсутствия этого основного регулятора.

— Я ясно вижу, что ты думаешь, Додо, — сказала Селия. — Тебе не терпится узнать, не пора ли взяться за какую-нибудь неприятную работу, только потому, что так было угодно твоему покойному супругу. Словно мало неприятного у тебя было прежде. А он этого и не заслуживает, ты скоро сама узнаешь. Он очень скверно поступил с тобой. Джеймс ужасно на него рассердился. Я, пожалуй, расскажу тебе в чем дело, подготовлю тебя.

— Селия, — умоляюще произнесла Доротея, — не мучь меня. Расскажи мне все немедля.

У нее мелькнула мысль, что мистер Кейсобон лишил ее наследства — такую новость она вполне могла перенести.

— Твой муж сделал приписку к завещанию, и там говорится, что поместье не достанется тебе, если ты выйдешь замуж… то есть…

— Это совсем не важно, — ничуть не взволновавшись, перебила Доротея.

— Если ты выйдешь замуж за мистера Ладислава, а не за кого-то еще, словно не слыша ее, продолжила Селия. — Разумеется, с одной стороны, это и впрямь не важно — ведь тебе даже в голову не придет выходить замуж за мистера Ладислава; тем более скверно поступил мистер Кейсобон.

У Доротеи мучительно покраснели лицо и шея. Но Селия считала, что сестру необходимо отрезвить дозой горькой истины. Додо пора уж исцелиться от всех этих причуд, из-за которых она портит себе здоровье. И она продолжала спокойным, ровным тоном, словно речь шла о распашонках малютки: