Миднайт Хилл

Могилу освещали только два далеких фонаря у часовни. Громоздкие плиты выстраивались нестройными рядами, как стариковские зубы. В сумерках любой скрип стволов в лесу отзывался тревогой в сердце. Пол водрузил шляпу на памятник и покрепче ухватил горлышко бутылки. Он, кажется, в сотый раз огляделся и убедился, что на кладбище нет больше ни одной живой души. Горький виски обжег горло. Пол поднял лопату и холодными пальцами сжал черенок.

До завтра он должен был сделать выбор: стать мерзким предателем или умереть. У него не было сомнений, что О’Коннелл придет по его душу и в Нью-Дарши. Пол очистил могилу от снега и вогнал лопату в мерзлую землю. Он еще никогда не понимал своих умалишенных пациентов так отчетливо.

Верхний слой земли дался особенно сложно. Пол дробил лопатой твердую почву, не забывая подбадривать себя глотком виски. Мышцы разогрелись, работать будто бы становилось легче. Вскоре Пол набросил пальто на выгравированное имя Эвелины Блэквуд.

Солнце село, еще пока Пол бродил по кладбищу в поисках нужной могилы. Запорошенная снегом хвоя шелестела в лесу так громко, что ему казалось, будто все мертвецы собрались обсудить его дьявольское мародерство. Хруст веток, одинокие выкрики птиц и завывание ветра между стволов – Пол дергался от любого звука, сбивая темп работы.

Он погружался в землю все глубже. Бутылка виски давно опустела, а тьма стала такой вязкой, что Пол видел только собственную лопату. Костюм цвета индиго был весь в земле. У основания пальцев лопнули мозоли, кровь впиталась в перчатки. Он не знал, сколько часов копал, когда лопата уткнулась в крышку гроба, но этот деревянный стук заставил его смеяться. Дребезжащий хриплый смех со дна ямы всполошил воронов на ограде. Пол стал расчищать поверхность под своими ногами, выгребая землю. Он нащупал треснувшие доски. Крышка была разломана. Пол замахнулся лопатой изо всех сил, стиснув зубы до скрипа, и вонзил острие в гроб, проломив его внутрь. Доски провалились под его весом.

Гроб был пуст.

Пол рухнул в доски на колени, ощупывая поверхность ладонями. Подушка была где-то посередине, одеяла разорваны и скомканы. Пол больше не мог сдерживать слезы. Он стянул перчатку. Горячие израненные пальцы нащупали глубокие царапины на внутренних стенках гроба.

Пол засмеялся. Слезы обжигали щеки. Он уселся прямо в этих обломках на дне разрытой могилы и запрокинул голову. На черном небе ярко блестели сотни красивых звезд…

Он зарыдал. Потом закричал. Лес ответил ему таким душераздирающим воплем, что Пол не сразу понял, что это всего лишь эхо его собственных терзаний. Земля морозила спину, доски впивались в бедра. Эта яма была не только снаружи, но и внутри Пола. Мерзкая мерзлая земля. Тьма, в которой ничего не видно.

Земляные стены давили. Они казались куда выше, чем есть на самом деле. Сверху мерно опускались снежинки, тая на влажных щеках и лбу. Пол чувствовал, что его мысли больше ему не принадлежат. Его тело тоже – оно напилось и разрыло могилу. Его личности больше не было в его мозгу. Его личности больше не существовало.

Мысли о том, что мир устроен иначе, чем он верил, не были четкими, словно их шептал кто-то другой. Пол никогда не предполагал, что его сознание может так безжалостно издеваться над ним. Он считал себя адекватным, но пустая разрытая могила, в которой он сидел, говорила об обратном.

В темноте он услышал шаги. Инстинктивно Пол встал на ноги. Мышцы ныли. Фонари все еще разрезали светом темень. Пустая бутылка поблескивала на земле. Тело трясло от холода и усталости. Взгляд уткнулся в мужской недвижимый силуэт в отдалении. Пол перестал дышать, и сердце ответило ему удушающим давлением. Силуэт можно было бы принять за статую, но ветер развевал полы длинного плаща. Похоже, что смотритель кладбища пришел на его крики. Нужно было срочно убираться.

Мужчина сделал шаг, и Пол с удивительной ловкостью выскочил из могилы. Он побежал вдоль забора, но тело не слушалось, и ладони напарывались на пики ограды, стараясь удержать его на ногах. Легкие шаги стремительно продавливали снег, нагоняя его. Что-то животное наполнило Пола. Он чувствовал себя маленьким зверем, бегущим вперед из-за инстинкта, а смотритель был грозным волком. Сердце колотилось как у крошечной мышки. Глаза всматривались в темноту в поисках укрытия. Пол перелез через забор, обернулся и увидел хищника, от которого удирал. Смотритель с красными горящими глазами за два шага нагнал его и со звериным шипением взлетел, перепрыгнув ограду. Пол сжался и закрылся локтем, готовый почувствовать боль собственной рвущейся плоти, но сверкнуло лезвие, и преследователь нечеловечески завыл, отскочив назад.