Миф «Ледокола»: Накануне войны

Таким образом, можно вполне обоснованно сказать, что до конца мая 1941 г. по различным разведывательным каналам поступали сбалансированные и достаточно точные доклады о дислокации немецких войск. Однако в конце мая Голиков направил Сталину тщательно разработанную сводку размещения немецких войск, выводы из изучения которой могли быть весьма неоднозначными. Можно предположить, что к тому времени руководство вооруженных сил понимало, что у Сталина вызывало сильное раздражение любой намек на то, что немцы вот-вот начнут военные действия. Из-за этого возрастала напряженность в отношениях между Сталиным и начальником Генерального штаба. Стало трудно различать «надежные разведданные» и то, что Сталин называл «слухами». Но и «слухи», и «надежные разведданные» свидетельствовали об одном и том же. Очевидно двусмысленность подходов разведки проявлялась со всей очевидностью в попытке соблюсти некое равновесие в сообщениях о дислокации немецких войск на Западе и на Востоке. При тщательном чтении документов разведки можно было заметить, что на концентрацию немецких войск на границах России обращалось большее внимание; однако имевшиеся сведения поддавались неоднозначному толкованию. Молотов несомненно выражает точку зрения Сталина, когда он, размышляя об этом времени, говорит:

«на разведчиков положиться нельзя. Надо их слушать, но надо их и проверять. Разведчики могут толкнуть на такую опасную позицию, что потом не разберешься. Провокаторов там и тут не счесть. Поэтому без самой тщательной, постоянной проверки, перепроверки нельзя на разведчиков положиться»⁴³.

Оценивая численность немецких войск (качество он и не пытался оценивать), Голиков считал, что у Гитлера было 122–126 дивизий на Западе, т. е. против англичан, и примерно такое же количество — 120–122 дивизии — против русских. Полностью баланс не соблюдался, так как 44–48 дивизий Гитлер держал в резерве, поблизости от фронта, и они могли бы быть введены в бой за короткое время. Против России могли быть также использованы дивизии, размещенные в Норвегии. Таким образом, угроза надвигалась на Россию с трех направлений: на северо-западе стояли 18–19 пехотных дивизий, две танковых и три моторизованных дивизии, в центральном секторе 30 дивизий (24–25 пехотных, четыре танковых и одна моторизованная); в Люблинско-Краковском регионе 36–38 дивизий (24–25 пехотных, шесть танковых и пять моторизованных); в Словакии пять горнострелковых дивизий; еще четыре дивизии были размещены в Карпатах на границе с Украиной. Плюс войска немецких союзников.

На этот раз Голиков, как представляется, был исключительно осторожен, хотя он и стремился соразмерять свои выводы с концепциями, которых придерживался Сталин. Он подчеркивал, что немцы усиливают свое правое крыло в южном секторе границы. Довольно странно, однако, что в заключение доклада было прямо сказано, что немцы исчерпали свои усилия на Ближнем Востоке и проводят перегруппировку своих сил во Франции, «имея в перспективе осуществление главной операции против английских островов». Тем не менее, поскольку вооруженные силы, как считалось, были разделены между двумя фронтами, окончательные выводы могли быть сделаны в виде нескольких различных вариантов. Было лишь сказано, что «перегруппировки немецких войск, проводившиеся после Балканской кампании, в основном завершены». Очевидно, что такие доклады усиливали действие последней волны дезинформации, а также те заблуждения, которые преобладали в Кремле⁴⁴. Однако разведывательные данные, поступившие в начале июня непосредственно из Прибалтийского Особого военного округа, совершенно ясно свидетельствовали, что немцы завершают развертывание наступательной группировки своих войск на границах перед позициями Западного фронта⁴⁵.