Миф «Ледокола»: Накануне войны

В своей новой книге «День-М» Суворов утверждает, что уже к середине 1939 года Сталин узнал, что Франция и Англия приняли решение объявить Германии войну, если она нападет на Польшу. С другой стороны, Гитлер по-прежнему считал, что ему удастся безнаказанно совершить этот акт. По словам Суворова, Сталин настолько спешил начать войну, что подталкивал Гитлера к ее развязыванию: «Так ключ к началу Второй мировой войны попал на сталинский стол. Сталину оставалось только дать зеленый свет Гитлеру: нападай на Польшу, я тебе мешать не буду (а Франция и Британия объявят тебе войну). 19 августа 1939 года Сталин сообщил Гитлеру, что в случае нападения Гитлера на Польшу Советский Союз не только не останется нейтральным, но и поможет Германии»²⁸.

На самом же деле ситуация была диаметрально противоположной. Сталину неоднократно докладывали, что Гитлер намерен напасть на Польшу независимо от позиции Запада. К 9 мая у Сталина в руках был подробный доклад начальника канцелярии Риббентропа Клейста, в котором в общих чертах содержались немецкие планы дальнейшей экспансии. В нем ясно говорилось, что цель Германии — расширить свою территорию за счет Советского Союза по идеологическим и экономическим соображениям. В нем конкретно указывалось, что если Польша не капитулирует в ближайшем будущем, Германия к августу прибегнет к силе. Очевидно, Сталин был особо озабочен тем, что, по мнению немцев, война будет локальной, а в распоряжении Англии и Франции не окажется достаточно войск, чтобы эффективно вмешаться в нее до окончания боевых действий. Это предположение могло лишь усилить его глубоко укоренившееся подозрение относительно позиции западных держав, учитывая их поведение на трехсторонних переговорах. Клейст разъяснял далее, что через три месяца наступит наиболее удачный момент для нападения на Польшу, так как будут завершены проводимые Германией военные приготовления. В меморандуме кроме того подчеркивалась особая заинтересованность Германии в Украине и говорилось о ведении в данном регионе подрывной деятельности, которая может дать предлог для его оккупации. В идеале Германия постарается аннексировать Украину, добившись советского нейтралитета — нейтралитета, который в тех условиях, как это необходимо подчеркнуть, считался само собой разумеющимся²⁹.

Итак, поскольку Польша явно была выбрана следующей жертвой, в Лондоне и Берлине прекрасно понимали, что заключение пакта о ненападении было неизбежно. Миф, представляющий пакт как «топор в спину», родился при других обстоятельствах, для того чтобы скрыть это самое понимание. Он стал символом «холодной войны», так как уравнивал Советскую Россию с нацистской Германией.

Меморандум также позволял понять намерения Германии в Прибалтике, которые, несомненно, содействовали растущему интересу Сталина к этому региону. В нем перечислялись «мирные» средства, которые должна была использовать Германия в Прибалтийских странах, чтобы подчинить их себе и добиться «решительного отхода от Советского Союза»³⁰.Вслед за этим были получены точные разведданные из того же источника за май, в которых подтверждались и дополнялись более ранние сведения³¹. Следующая подробная информация Клейста была передана Сталину 19 июня. Она убедительно свидетельствовала о стремлении Гитлера во что бы то ни стало решить польскую проблему, несмотря на риск получить войну на два фронта. Сталин был встревожен тем, что Гитлера не останавливала возможность создания англо-советского союза. Наоборот он считал, что Москва будет «вести с нами переговоры, так как она совсем не заинтересована в конфликте с Германией и не заинтересована также в том, чтобы биться за Англию и Францию». Этот выдающийся разведывательный документ позволил Сталину узнать долгосрочные и краткосрочные цели Гитлера. Гитлер полагал, что «в германо-русских отношениях должен наступить новый рапалльский этап и что по образцу германо-польского соглашения нужно будет в течение известного времени вести с Москвой политику сближения и экономического сотрудничества. Миролюбивые отношения между Германией и Россией в ближайшие два года, по мнению фюрера, являются предпосылкой разрешения проблемы в Западной Европе». Информация ясно свидетельствовала об эфемерной природе «второго Рапалло». Относительно Прибалтийских стран, находившихся в центре внимания России, было заявлено, что они «не будут подвержены германскому военному давлению ни во время нашего конфликта с Польшей, ни в последующий за этим двухлетний срок (курсив автора), который будет характеризоваться хорошими германо-русскими отношениями»³².