Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство

У некоторых славянских народностей восприятие жены в качестве будущей рабочей силы и родительницы детей приводило к такому явлению, как ярмарки или выставки невест – где парни с матерями ходили среди претенденток, подчас осматривая их с ног до головы, с зажжённой лучиной, поднимали подолы и т. д. (Гура, с. 22) – приобретаемый товар должен был не иметь дефектов. Эта же традиция с русскими иммигрантами перекочевала и в США, где пожилые женщины продолжали оценивать невест, "щипая их за крепкие плечи и оценивая до блеска надраенную кухню" (Ялом, с. 281).

Знатный флорентийский купец XIV века в многостраничных мемуарах мог расписывать все регалии родственников своей жены, но при этом даже не назвать её имя (Тушина, 1993, с. 112). Иначе говоря, эмоциональная связь между мужчиной и женщиной была всегда и во всех культурах, но только она никогда не связывалась с мужем и женой. Даже в XVI–XVIII века мотивами к расторжению брака выступало что угодно, но только не любовь: люди подавали на развод из-за побоев, из-за измен, из-за бесплодия или финансовой растраты одного из супругов, но никогда – из-за отсутствия любви. "Мы не видим среди поводов к разводу нелюбовь жены к мужу или наоборот" (Цатурова, с. 256).

"Для крестьян вступление в брак было необходимым условием, чтобы стать владельцем крестьянского двора или унаследовать от родителей хозяйство. Место крестьянина и крестьянки должно было быть занято всегда. Сельская семья без хозяина и хозяйки не мыслилась" (Зидер, 1997, с. 58). И поскольку брак затрагивал судьбу хозяйства, всего домашнего сообщества, родителей, братьев и сестёр, а также наёмных работников, то, "насколько это было возможно, выбор супруга учитывал интересы Дома" (с. 59), а потому выбор этот у крестьян не был личным делом, касавшимся только самих партнёров. Именно из-за ценности брачного партнёра как дополнительных рабочих рук повторные браки среди крестьян были распространены (там же, с. 58; Абдуллабеков, 1993, с. 102), и народное отношение к таким и даже к третьим бракам было вполне терпимым (Пушкарёва, 2011, с. 17), несмотря на отрицательное отношение христианской Церкви (там же, с. 31; Абрамсон, 1993, с. 46; Рябова, 1999, с. 115).

Важно понимать, что так было не «когда-то» давно, в доисторические времена, но так есть и сейчас во многих культурах, особенно в тех, которых не коснулась рука цивилизации. Публицистка Элизабет Гилберт описывает свой опыт общения с женщинами народности хмонгов в Индокитае, в деревне которых ей довелось побывать: "Когда я попыталась заставить бабушку рассказать историю её брака, надеясь выудить у неё пару эмоциональных воспоминаний о собственном семейном опыте, мы с моими собеседницами наткнулись на стену. Стоило мне спросить старушку:

– Когда вы впервые увидели своего мужа, что вы о нём подумали? – это сразу же вызывало непонимание, на её морщинистом лице появилось озадаченное выражение.

Решив, что она или Май не так поняли мой вопрос, я перефразировала:

– Когда вы поняли, что ваш муж и есть тот, за кого вы хотели бы выйти замуж?

И снова ответом мне было вежливое недоумение.

– Вы сразу поняли, что он особенный? – попробовала я другой подход. – Или полюбили его уже потом?

В этот момент кто-то из женщин в комнате нервно захихикал, как хихикают в присутствии ненормальных – а именно такой, видимо, я только что стала в их глазах.

Я пошла на попятную и опробовала другую тактику:

– Когда вы впервые встретились с мужем?

Бабуля покопалась в памяти, но не смогла вспомнить ничего более определённого, чем "очень давно". Кажется, её этот вопрос не слишком занимал.

– Хорошо, а где вы познакомились? – спросила я, стараясь как можно больше упростить дело.

И снова сама природа моего любопытства оказалась для бабушки сущей загадкой. Но из вежливости она попыталась вспомнить. Нет, она не встречалась с мужем до самой свадьбы, объяснила она. Она видела его, конечно. Ведь в доме постоянно болтались какие-то люди. Но точно она не помнит. Да и вообще, разве это важно – ведь она тогда была совсем девчонкой. Зато теперь, заключила бабуля, к восторгу всех присутствующих в комнате женщин, теперь-то она точно с ним знакома!