Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство

И да, главный вывод: брак существует, чтобы существовал Мужчина. Так эта схема работает. Тот же Леви-Строс говорит о какой-то "взаимозависимости между полами", но никакой взаимозависимости не было и нет. Женщины всё могли (и могут) делать самостоятельно, вообще всё. Особенно когда существовали коллективно, дружескими группами, как существуют косатки и слоны, наши родственники по менопаузе. Это Мужчине вдруг стали недоступны многие вещи и занятия, так что никакой "взаимозависимости" не было, а была лишь односторонняя зависимость — Мужчины от женщины. Мужчина без женщины — человек без рук. Ему можно делать только одно, а ей же — всё остальное. И вот безо всего этого "остального" Мужчина был просто обречён.

Так рождается пресловутый обмен женщинами — мужчины стали обмениваться ими как бесплатной рабочей силой в стремлении удержать собственный статус. Каждому мужчине отныне должна была принадлежать минимум одна женщина, если он хотел быть реальным Мужчиной. Женщина как бы изымала у Мужчины все презренные занятия, взваливая их на себя, и так спасала его от опасности осквернения и утраты статуса. Неспроста во всех культурах в определённом возрасте, после всех обрядов инициации, юноша не просто получает право взять себе жену, как часто принято считать в антропологии (Гилмор, 2001, с. 884), а он даже становится обязан это сделать, он должен найти себе жену, ведь холостяков презирают. Жена необходима, чтобы выполнять все непрестижные работы за него, и он смог быть Мужчиной и дальше. Потому холостяки везде и презираемы: они — не Мужчины, потому что какую-то часть непрестижных работ по самообслуживанию вынуждены выполнять сами. За Мужчину же это делает жена. Холостяк может хорошо охотиться, это даёт ему основание быть Мужчиной, но отсутствие жены всё перечёркивает. Потому-то холостяк — "человек наполовину", он неспособен удержать мужской престиж. Власть над женщинами оказывается важным компонентом мужского статуса (Бочаров, 2011).

Вместе с этим понятно, что частная собственность в истории человечества рождается не с земледелием, как широко принято думать. Первой собственностью стала женщина. Социологи отмечают, что мотив собственности хорошо отражён даже в современной романтической лексике, которой нынче принято описывать связь между мужчиной и женщиной. "За исключением "Я люблю тебя", наиболее общим типом выражения любви являются фразы наподобие: "Будешь ли ты моей?", "Возьми меня", "Я твой навеки". Этой терминологией полны любовные песни, и таков способ, которым люди разговаривают между собой и с другими людьми о своей любви. Это язык собственности. "Мой", "моя", "его", "её" — это, вероятно, наиболее употребляемые слова в разговорах о любви, даже чаще, чем само слово "любовь" (Коллинз, 2004, с. 535).

Что интересно, ещё Маркс и Энгельс писали, что "рабство в семье есть первая собственность" (1955, с. 30), но почему-то в итоге так и не стали разрабатывать эту концепцию.

Как выглядел женский труд, который спасал Мужчину? Что-то понятно и так (ткачество, готовка пищи и многие другие занятия "по дому"), а какие-то данные нам предоставляет этнография. Как упоминалось выше, долгое время считалось, что мужчина — добытчик и кормилец (что в современных условиях оказалось ошибочным), примерно в том же русле считалось, что мужчина много трудится, чтобы "содержать" женщину. Но этот ничем не обоснованный стереотип (типичное доминирующее знание) также был опровергнут: фактически во всех известных культурах женщина трудится гораздо больше мужчины.

Ещё в XVII веке римский посол в Москве писал о России: "женщины трудятся на полях гораздо более, чем мужчины" (Пушкарёва, 2011, с. 35). При этом дома картина, похоже, была ещё ярче, и женщина проводила за домашним трудом аж на 600 % больше времени, чем мужчина (Адоньева, Олсон, с. 97). Вдуматься только: на 600 %.