Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство

В старших классах школы и на первых курсах института мы с друзьями, как и сотни тысяч других, устраивали весёлые вечеринки: музыка, игры, вино. Было весело и комфортно. Все свои. Но в какой-то час непременно наступал тот момент, когда веселье подходило к концу, и надо было расходиться. Не знаю, как у других, но у меня часто возникала неудовлетворённость: зачем мы расходимся, если так всё хорошо? Это не было осознанно сформулированной мыслью, а именно чувство. Зачем заканчивать что-то, если задор ещё есть?

Здорово было, когда не приходилось именно расходиться, а мы просто выключали всё и укладывались спать на всех доступных поверхностях в разных комнатах большой когортой друзей. Конечно, потом ещё долгое время мы не могли уснуть, а перекрикивались между собой разными похабными шутками, громко смеясь. Это были замечательные моменты нашей юности. Они были у каждого, кто был молод и у кого были друзья.

Но прошли школа и институт, а с ними пришли брак и семьи. И больше так мы не собирались никогда. Но и годы спустя вопрос, терзавший когда-то в виде смутного чувства, навещает меня: а можно ли было всё устроить как-то иначе? Чтобы не прекращать всю эту уютную до чёртиков тусовку?

Почему люди, которые любят друг друга, в итоге непременно должны расходиться? Неужто нельзя по-другому? Ответом на всё — семья. Точнее, моногамная нуклеарная семья. Всё однажды упирается в семью. Все рано или поздно разбредаются по своим углам, чтобы заняться своей частной жизнью.

Как-то в свои 34 посмотрел "Джек Ричер 2", где герой Тома Круза вдруг обнаруживает девочку, которая, по всем данным, является его случайной дочерью. У них начинаются погони, перестрелки и прочие зубодробительные приключения в поисках правды. Они плюс симпатичная сослуживица героя кочуют по стране из отеля в отель, поддерживая друг друга, и всё начинает выглядеть просто идиллически: у этой случайной троицы складываются замечательные отношения, теплота друг к другу, нежность. Они становятся настоящими друзьями.

Но в финале (пардон, спойлер) выясняется, что девочка герою Круза — совсем не дочь. И они вынуждены расстаться — люди, которые прониклись глубокой симпатией, проверенной самыми суровыми передрягами, они вынуждены расстаться. Он отвозит её в училище, где они и расстаются. В итоге они лишь бросаются в объятия друг друга и крепко обнимаются напоследок, переживая груз грядущего расставания.

Я смотрел это в свои далеко уже не детские 34 года, и у меня возник лишь один вопрос: зачем? Зачем они расстаются, если эта их троица выстроила такие тёплые отношения между собой? Это же безумно ценно. Большинство людей ищут это всю жизнь, а эти вдруг берут и расстаются. Зачем? Зачем расстаются любимые люди?

Конечно же, потому что такая любовь — это ненормально. Любовь между людьми должна быть только в семье — в этом суть сложившейся моногамной парадигмы. Забавно, но, видимо, весь нюанс в том, что герой с сослуживицей так и не вступили в сексуальную связь, а девочка и вовсе ни с кем из них ни в какой формальной связи не состояла. А формальные связи — это то самое, что современную семью и образует. Раз нет формальных связей, то нет и права на нежность. Нежность у нас дозволена только в рамках семьи, монополизирована ею.

В действительности мы по-прежнему дикари со всеми их обрядами инициации — мы нуждаемся в формализующих ритуалах: герой Тома Круза должен был вступить с коллегой в сексуальную связь и удочерить девочку, тогда всё нормально, тогда они могли бы остаться вместе. Только так, с точки зрения общественного сознания, любящим людям дозволено быть вместе. Только с помощью принятых в обществе ритуалов, с помощью своеобразных современных обрядов инициации (переспать с одной и удочерить другую), человек может вступить в признаваемый обществом союз. Всё дело в общественном признании. Общество довольно жёстко регламентирует отношения между людьми, и если те или иные отношения не укладываются в рамки этого регламента, то они и не принимаются, не понимаются. Самое главное, что в таком случае они не признаются и не понимаются даже носителями самого этого желания быть вместе, поскольку они же одновременно и являются носителями общественного сознания. Людям очень трудно выйти за пределы собственных социальных установок, традиционного мышления, и посмотреть на свои отношения под другим углом, закрыв глаза на регламент. Роль общественных регламентов хорошо показана в эпизоде фильма «Красные» (1981), где герой Уоррена Битти собирается ехать в Нью-Йорк и зовёт с собой девушку, с которой возникла романтическая связь.

— В качестве кого я туда поеду? — спрашивает она, исподволь требуя расставить точки над «i». — В качестве твоей подружки?

— Что? Я не понимаю.

— Твоей подружки, любовницы, сожительницы, наложницы?! Кого?! — гневно выпаливает она.

— Зачем так ставить вопрос? — теряется герой.

— Потому что! — кипит она. — Прежде чем отправляться в романтическое путешествие, я должна уяснить свой статус. Кем я там буду?