Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство

Исследователи отмечают, что если мы прекратим считать существенными только романтические или сексуальные отношения, если мы расширим наш эмоциональный круг от человека, "с которым мы обмениваемся жидкостями, до круга друзей, знакомых и коллег, наши сообщества станут более сильными" (цит. по Шадрина, 2014, с. 114). И социальный запрос на подобного рода трансформации сейчас действительно силён как никогда. Чтобы понять это, достаточно вспомнить замечательный сериал «Друзья», просуществовавший на телевидении аж целых десять лет (с 1994-го по 2004-й) с самыми космическими рейтингами (неслыханные 8.90 по IMDb!). Жизнь шестерых друзей, живущих под одной крышей, приковывала к себе внимание миллионов людей по всей планете (финальный эпизод только в США посмотрели 51,1 млн зрителей) — не это ли знак того, что люди хотели бы жить немного не так, как им приходится, укладываясь в прокрустово ложе культурных норм?

Но чем закончился сериал? Да конечно же, всё той же пресловутой моногамной изоляцией: герои вступили в моногамные отношения, родили детей и в итоге разъехались из любимой квартиры кто куда. В опросе, проведённом среди аудитории крупнейших британских каналов, последняя сцена «Друзей» была признана самым волнующим и печальным моментом в истории телевидения. Но почему печальным? Всё верно, ответ понятен: то самое чувство из юности, когда вечеринка заканчивалась, хотя силы и желание ещё оставались.

Финал «Друзей» — яркое воплощение работы моногамной парадигмы. Вот если бы Фиби, Рэйчел и Моника родили от Джоуи, Чэндлера и Росса, то и разъезжаться бы не пришлось, в этом изюминка нашей действительности. Только так их дальнейшее сожительство стало бы более-менее понятным. Как взрослые люди, не состоящие в браке (друзья), могут жить вместе? Это неправильно, это инфантилизм. Этим термином клеймят всякое отступление от культурных норм. "Быть взрослым" значит делать, "как положено", быть послушным. Только «взрослые» редко улавливают это культурную манипуляцию в собственной биографии.

Кинематограф последних десятилетий активно отражает социальный запрос на альтернативы нуклеарной семье. "Мы — Миллеры" и банда Торетто в «Форсаже» — все эти ребята показывают иные возможности в организации собственной жизни. Ни брак, ни кровное родство не обязательны, чтобы быть вместе и создать семью. А вспомним "Трое мужчин и младенец" (1987) — как же здорово жили вместе три совершенно взрослых друга. Таких сюжетов полно, просто мало кто способен рассматривать такие сценарии как нечто реально возможное. Так "не принято".

Во времена войн распространённым явлением оказываются так называемые "сыны полка" — беспризорные дети, которых военнослужащие принимают в свои ряды и оберегают. Это ещё один пример отхода от строгих культурных регламентов в человеческих отношениях. Но неужто нам каждый раз необходима война, чтобы отходить от этих неудобных регламентов? Если люди нуждаются в нежности и заботе (и витиеватым путём находят их!), какие ещё регламенты? Зачем? Что может быть важнее, чем реализация потребности человека в любви и принятии? Неужто те самые "культурные нормы"? А это ведь именно они загнали современного человека в душную клетку нуклеарной семьи, из которой он хочет уже поскорее вырваться. Человек имеет право на любовь и ласку независимо от общественно-правовых регламентов, зафиксированных на безжизненной бумаге или же запечатанных в окостеневшей и умирающей традиции. В этом вся суть.

Заключение

Брак и семья — иррациональны. Поэтому антропология в целом потерпела неудачу в поисках каких-то их объяснений. Чтобы понять природу этих институтов, необходимо занять критическую к ним позицию, выйдя за пределы норм и ценностей собственной культуры. Мир, каким мы его представляем, в действительности совершенно иной. Наши представления о мире — это мир, перевёрнутый вверх ногами. Как было показано, моногамия — миф, идеологическая конструкция, обеспечивающая выгоды конкретной половине человечества. И «семья» — миф, за которым в реальности стоит что угодно, и благодаря чему, правда, у нас открывается возможность «формовать» её сугубо по нашему усмотрению.

Мужчина — ещё один миф и, пожалуй, самый главный, лежащий в основе всей это обширной мифологии и мифотворчества. Мужчина — благодаря случайности возникший элемент культуры, которому в действительности не было в ней места, но он изловчился так изменить саму культуру, что занял в ней главенствующее положение, выпихнув женщин на периферию.