Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство

Снятие социальных табу с темы сексуальности делает её обыденной и будничной — и вместе с этим возникает такое новое явление, как сексуальная скука: утрата интереса к сексу при совершенно нормальных физиологических функциях (Кон, 2006b, с. 368). Что характерно — сексуальная скука «поражает» главным образом мужчин, не женщин. Наибольшая подверженность такой скуке свойственна в первую очередь молодым мужчинам (вопреки пику тестостерона), потом мужчинам пожилым и только затем уже пожилым женщинам и наименьший показатель — у женщин молодых (Watt, Ewing, 1996). То есть мужчины теряют интерес к сексу куда быстрее женщин.

Аналогичные данные получены в ходе большого французского исследования (Bajos, Bozon, Beltze, 2008): хотя по прежнему и принято считать, что сексуальное влечение мужчины сильнее женского, в реальности же в возрасте 18–35 лет мужчин, совсем не интересующихся сексом, вдвое больше, чем женщин (6,2 % против 3,5 %). А в возрасте 18–24 года таких мужчин и вовсе аж 1/5. Впечатляет, не так ли? Это то самое, что нынче принято называть асексуальностью. И волна эта распространяется главным образом за счёт мужчин, вот в чём нюанс.

Совсем недавнее большое исследование (General Social Survey) в США выявило всё то же самое: с 2008 по 2018 годы число людей 18–30 лет, ни разу за минувший год не занимавшихся сексом, выросло. И особенно сильно выросло именно среди мужчин и составило аж 28 %, то есть почти треть. В то же время число женщин в этой категории составило лишь 18 %.

Исследователи объясняют такую ситуацию развитием технологий: "Сейчас в 10 часов ночи предстоит сделать гораздо больше вещей, чем 20 лет назад — всякие социальные сети, стриминговые сервисы, консольные игры и т. д." Парни предпочитают порубиться в приставку, тогда как девчонки оказываются более консервативными и выбирают проверенные удовольствия.

Такая же картина и на Востоке, в Японии: там каждый третий юноша в возрасте от 16 до 19 лет не интересуется сексом (с 2008-го по 2015-й эта цифра возросла в два раза) и на каждые десять супружеских пар приходятся четыре пары, которые не занимались сексом месяц или даже более. "В Японии это уже настолько распространённый феномен, что таких асексуальных мужчин называют "сошоку данши" — то есть «травоядные», в отличие от «плотоядных», которым секс всё еще интересен" (Зимбардо, Коломбе, с. 43). Совпадение или нет, но якобы уже в 1990-е женский секс-туризм из Японии в Таиланд (когда японки летают на отдых, чтобы там же найти и партнёра для секса) вырос в 10 раз. "Чартеры, набитые исключительно японками, приземляются в Бангкоке еженедельно, если не чаще" (Райан, Жета, с. 395).

Многие годы различные исследования показывали, что мужчины действительно сексуально более активны и мотивированы: они чаще думали о сексе, чаще к нему стремились и т. д., но главная беда всех таких исследований — это опросный метод. Человека спрашивают — он отвечает. Но какова вероятность на прямой вопрос получить столь же прямой ответ? Трудность здесь очевидна, особенно если речь идёт о такой пикантной теме, как сексуальность. И особенно эта тема пикантна для женщин, следовательно, и надежд на их прямоту было меньше.

Конечно, нам вряд ли когда-нибудь удастся изобрести метод или прибор, который бы однозначно определил, чья сексуальность мощнее — мужчины или женщины. У нас всегда будет оставаться лишь ворох косвенных данных, интерпретировать которые можно и так, и эдак. Но, признаться, пример с сексуальной активностью обезьян, которые ещё не изобрели сложную культуру для её регулирования, всё же кажется очень показательным.

Если к эрогенным зонам мужчины относят, как правило, только головку члена, его ствол и мошонку, то у женщин перечень таких зон куда шире. Главной эрогенной зоной женщины считается клитор, затем вход во влагалище, а вот дальше — широчайший спектр других частей тела: половые губы, "соски груди, ложбинка между грудями и под ними, поверхности бедер, кожа в области затылка, подбородок, шея, губы, мочки ушей и многое другое" (Кащенко, 2011, с. 67). Это позволяет некоторым сексологам прямо называть всю женщину сплошной эрогенной зоной. И вряд ли так сложилось случайно.

Даже такой традиционалистский сексолог, как Эмили Нагоски, признаёт, что если бы в нашей культуре вдруг перестало порицаться женское желание, то больше женщин испытывали бы спонтанное влечение. "Я даже готова поставить на это", пишет Нагоски (с. 223).