Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство

Только буквально недавние десятилетия показали, что всё это было большим недоразумением: похоже, никакой сексуальной моногамии в мире животных не существует. В действительности целые поколения зоологов были склонны ошибочно описывать поведение животных, как раз исходя из нормы своей собственной культуры: раз люди образуют пары с "супружеской верностью", то это автоматически и неосознанно подразумевалось и для других животных. Раз сексом у людей занимаются, как правило, именно супруги (секс до брака или вне брака порицаем), то значит, и у животных происходит что-то в этом же духе, то есть между самцом и самкой возникает некоторая «связь», которая и делает секс дозволенным. Конечно, всё это было безумно наивно. Доминирующее знание нашей культуры долгое время влияло даже на взгляды учёных, что уж говорить про обывателя.

Именно благодаря этому в науки о животных когда-то перекочевали термины "брачное поведение", "брачный сезон" и даже "супружеская связь", хотя в действительности речь должна была идти просто о сексе, о совокуплении, и ничего больше. У большинства животных самец и самка встречаются лишь однажды — в период спаривания, и всё, дальше их пути вновь расходятся. Но нет, учёные непременно назовут их "брачной парой", а дойдя до обывателя, эта фраза уже автоматически будет понята как картина привычной моногамии с её длительным сожительством, совместной заботе о потомстве, сексуальной верности и т. д.

Учёные стали заложниками собственной культуры, набросив её и на всех других животных, которые, впрочем, и до сих пор не в курсе, что должны образовывать какие-то "брачные пары". Такой дефект в подходе и привёл к тому, что терминами «брачный» или «супружеский» стали описывать фактически любой тип сексуальных связей — кратковременных, долговременных, эксклюзивных или не эксклюзивных. "Как только самка описывается как находящаяся в "супружеской связи" с самцом, все перестают замечать важность её регулярных сношений с другими самцами" (Райан, Жета, с. 168). Тот самый момент, когда культура диктует видение.

Ещё более смешным это становится, когда исследователи на дефектно понятую картину мира затем накидывают и собственные же моральные оценки, и секс вне пары, которую они изначально описали как «супружеская», сразу превращается в «измену», самка или самец признаётся «неверным», а будущий ребёнок — «незаконнорожденным» (с. 169). Смех смехом, но такие публикации действительно встречаются, особенно в научно-популярной литературе, где авторы пытаются говорить "понятным человеческим языком" — и именно этот самый язык и становится ловушкой для мышления. Но картина эта не нова, ведь даже 500 лет назад православные мыслители были склонны описывать жизнь животных именно с позиции человеческой морали. Птицы, проводящие с одним и тем же самцом бо́льшую часть времени, описывались «наичистейшими», а птенцы их, "зачатые в чистоте, без похоти, являют собой образец добродетели и трогательно заботятся впоследствии о состарившихся родителях. Как аисты верны друг другу, так и люди не должны помышлять о прелюбодеянии" (Белова, 1996, с. 93). Птичка горлица "мужелюбива есть" и "хранит единобрачие до конца живота своего". Горлицу православные священники даже ставили женщинам в пример и призывали: не будь распутницей, а будь, как горлица. Куропатку описывали как "птица очень блудна"; кукушка — и подавно "ненасытное чрево", созывающее самцов "на смешение блуда"; ласка — "неправедна бывши", а верблюд за какие-то заслуги и вовсе — "блуднеише паче всех скот" (с. 98).

Православные мыслители, не стесняясь, описывали весь мир через призму своего учения с его представлениями о должном и запретном, о чистом и нечистом, и повадки ни в чём не повинных животных не стали исключением их желчного анализа. Как видно, и учёные XX века не сильно ушли от бородатых старцев из тьмы веков.