Миф о другой Эвридике (СИ)

Маленький худощавый человек лежал на спине, подвернув в судороге ноги, скрючив руки, сжав кулаки. Костяное лицо с арабскими чертами; глаза – расширены, неживы. Рамин вспомнил щуплую фигуру этого человека на ограде усадьбы Смайла. Сиртак. Тогда ему удалось перелезть, спастись. Ненадолго.

Рядом, в двух шагах, лежал в похожей окоченелой позе другой мертвец: крупная голова, глыбистый нос, густо вьющаяся серебряная шевелюра. «Седой Арон, должно быть».

Без признаков жизни были ещё двое лежащих – огромные верзилы с квадратными лицами: очевидно, телохранители. У одного пистолет остался в руке, у другого – валялся поблизости на асфальте. «Плохая была мысль, ковбои, хвататься за пистолеты. Очень плохая».

Третий телохранитель (по виду) сидел в стороне, на асфальте, привалясь спиной к крылу джипа; подбородок его дёргался, в глазах застыла истерийная муть.

Охранники – они отличались от приехавших одинаковыми камуфляжными куртками – тоже были очень не в порядке. Двое, по-всему, с уличной проходной, находились рядом с воротами, сидели, скорчившись, потеряв способность управлять своим телом, не в силах выговорить что-то вразумительное. Судя по выраженьям лиц, их мучили жестокие головные боли и неодолимый страх.

Третий охранник – с проходной, которую миновали Рамин со Стасом, оказался дальше всех от эпицентра событий. Он стоял у выступающего из здания, обшитого бурым волнистым пластиком автомобильного въезда в помещение цеха, вцепившись руками в стойку каркаса. Лицо его сморщилось в изумленьи-испуге. Видно было, что если он отпустит стойку – наверняка упадёт.

Рамин обошёл всех сидящих-лежащих, вернулся к Сиртаку и Арону. «Господа работорговцы сегодня совершили свой последний совместный выезд». Повернулся к воротам. Ему кратким мельком представилось, что произошло здесь; быть может, новое сознанье, чудесная волна, связавшая его с синичками, донесла картину…

Юля с Элей стояли посреди двора и ждали. Два джипа въехали через ворота один за другим, остановились перед ними, не выключив фар. Весьма неопасное зрелище явили вышедшим из машин две худенькие сердитые девочки. До тех пор, пока Сиртак не узнал их, не вспомнил события в Смайловском доме, себя, на волосок от гибели. Не преисполнился «благородного гнева». Пока его волкодавы не достали, на всякий случай, пистолеты – так, для напуга. Но пугаться пришлось им самим и последний раз в жизни. А скорей всего, не успели они даже испугаться.

Энергоатака неведомого (и невидимого) противника просто выключила их мозг, погасила всю его нейросистему, остановила сердце. Они умерли, не поняв, что умирают и забыв, что жили. Их судороги – рефлексы «обезмозженного» организма.

Другие, более лояльные персонажи ночной драмы, были задеты лишь краями грозного шквала. Но психоудары были жестоки и привели к тяжким ступорам: разладам двигательных и речевых функций, потерям памяти и самоконтроля.

Всё это произошло в считанные мгновенья, никто ничего не успел предпринять. Затем синички направились к главной своей цели: туда, где бандиты прятали пленниц, предназначенных для вывоза за границу.

Направились… Рамин слушал в себе тревожную, пульсирующую волну. Направились в подвалы здания. Там… Кто-то их повёл… Кто их повёл? Ещё один, третий. Мехлис? Начальник четвёртого цеха?

Рамин вновь подошёл к воротам и разглядел через узкую щель меж створами полосу белой эмали: на улице стояла машина. Третий. Он приехал позже. Он вошёл через проходную и увидел то, что уже свершилось. Ему повезло. С ним поступили мягче. Ему велели показывать дорогу к пленницам. И они пошли в подвалы.

Как туда?.. Скорей всего, через тот, обшитый пластиком въезд. Машины въезжали внутрь здания. Чтоб не видно было тех, кого они привозят или увозят.

– Может быть, всё-таки, что-нибудь объяснишь? – спросил Стас, слегка задетый молчанием и отрешённостью Рамина.

– Объясню. Всё объясню, чуть попозже, не обижайся. Сейчас – скорей отыскать девчонок. Идём.

Раздвижные ворота в стене – только, чтобы проехать небольшому автофургону. Рядом дверь – нараспашку. Внутри пустое помещение; по-всему, гараж для двух-трёх машин. Смотровая яма. В боковой стене ямы – открытая дверца, узкий проход, рифленые ступени, уходящие вниз.

Там… Звучанье волны становилось резче, больней, томительней. Они – там.

Внизу – довольно просторный, тускло освещённый коридор. Стены – серые, пузырчатые шлакоблоки. Пол – пыльный цемент. Поворот. Сразу за поворотом – две тёмные мужские фигуры: нелепо копошатся, пытаются двигаться к выходу. В угрюмом свете толком не различить лиц.

Лежащий на спине в белесой пыли человек, кажется, не очень молод. Он намеревается сесть, но безуспешно, он не в состоянии выбрать нужные для этого действия; он медленно, как раздавленный жук, возит руками по полу. Но голову поднял, уставил тени глаз на проходящих Рамина и Стаса.