Миф о Христе. Том II

Господин профессор Вейс может быть совсем спокоен. Я во всяком случае вполне сознательно не передал всего этого отрывка в целом, но не потому, что это мне казалось выгодным для моих целей, как эго хочет навязать мне Вейс[10], а просто потому, что я не хотел перегружать свое скупое изложение аргументов против историчности Иисуса цитатами, которые доступны любому интересующемуся вопросом, а также и потому, что, работая над своим «Мифом о Христе», я просто не представлял себе, чтобы кто-либо мог всерьез придавать значение месту из Тацита. В этом я, разумеется, ошибся. Я должен также признать, что с моей стороны было тактической ошибкой, когда я выразил вообще сомнение в подлинности этого места, раз его бездоказательность для историчности Иисуса все равно ясна всякому, кто только хочет видеть. Впрочем, мне казалось тем менее необходимым вникать в самую сущность вопроса о подлинности отрывка потому, что я отсылал читателей к Ошару (Etudes au sujet de la persöcution des chretiens sous Neron» (1885), у которого, как мне казалось, исчерпывающе доказано, что отрывок из Тацита в целом является просто-напросто христианской вставкой в текст римского историографа. В этом можно, согласно Вейса, «еще раз отметить» мою «недостойную для ученого зависимость от чужого мнения». Однако, господин профессор Вейс оказался зависимым от чужого мнения в столь многих пунктах своего произведения, направленного против «Мифа о Христе», что этот упрек с его стороны не производит на меня никакого впечатления. Я слишком хорошо знаю, что в науке каждый ученый зависит от себе подобных и во многих случаях совершенно не в состоянии проверить чужое мнение. Вейс наверно также не упрекал бы меня в зависимости от чужого мнения, если бы только мое мнение соответствовало его собственному или мнению его единомышленников. Тогда бы он наверное считал его высоконаучным, как он это делает в отношении всех сочинений, направленных против «Мифа о Христе», которые все без исключения превозносятся, как «превосходные опровержения», также и И. Вейсом. Но так как я цитировал «совершенно неизвестного в Германии французского ученого», — как стильно выражается ф.- Соден, — который защищает взгляд, противоположный воззрениям теологов и крайне для них неудобный, то поэтому и моя зависимость от мнения этого ученого оказывается «недостойной» для ученого. Но тут как раз сам господин профессор Вейс обнаруживает собственную зависимость от чужого мнения. А именно, он позаимствовал из заметки Андрезена в «Tägliche Rundschau» сведение о том, что Ошар признал, что не только рассматриваемый нами отрывок, но и все произведение Тацита (в вышедшем семью годами позже труде «De I’authenticitd des Annales et des Histoires de Tacite», 1890) является подделкой эпохи гуманизма, написанной Поджио Браччиолини, в чем, впрочем, ему предшествовал уже англичанин Росс в своем исследовании «Тацит и Браччиолини» (1878). Поэтому Вейс считает себя в праве заявить, что «автор этой знаменитой гипотезы (т. е. неаутентичности 15,44 «Анналов») давно уже показал свою способность на такого рода суждения». А на маннгеймском собрании протеста он утверждал, что тот француз Ошар, на которого я ссылался, между прочим, сделал «невозможным свое положение в науке» тем, что он все «превосходное» сочинение Тацита[11] признал подделкой XV — XVI столетия (6). После этого Вейс патетически восклицает: «Вы видите, каким авторитетам следует Древс!».