Миф о притеснениях учёных в СССР Сталиным

Особенностью советской науки был большой процент евреев, там занятых. Это пришло из 30-х годов, когда под давлением КПСС в АН была принята большое число партийных работников, которые в те годы тоже во многом состояли из евреев. В физиологии свили себе гнездо две мафии: еврейская и армянская. Именно Х. С. Коштоянц опубликовал в 1946 г. "Очерки по истории физиологии в России". Я знаю, как было трудно в советские годы пробиться в издательство с монографией. Поэтому логично предположить, что кланово-кумовская сеть оперировала и на этом уровне. Директором ещё одного физиологического института был А. Г. Гурвич. И на все это накладывается клановость ленинградской группы. Поэтому, если посмотреть глубже, то окажется что за этим стояла попытка Сталина очистить физиологическую науку от евреев. До войны евреев выгнали из армии и госбезопасности, но они быстро завладели культурой и наукой.

Определенный эффект оказало уже сложившееся в руководстве партии к тому времени мнение о том, что евреи захватили ключевые позиции в науке и начала проявляться их этническая солидарность при подборе кадров, а это, как показал опыт сентября 1948 года во время визита лидера Израиля Голды Меир, опасно для безопасности государства. Хотя Орбели был не евреем, а армянином, но сути дела это не меняло. На письмо того же Ю. Жданова, где тот писал … "наибольший вред нанес учению академика Павлова академик Орбели… Чем скорее будет разоблачен Орбели, тем основательнее будет ликвидирована его МОНОПОЛИЯ (выделено мною— С. М.) монополия, тем лучше", Сталин сообщил Маленкову: "Посылаю Вам копию моего письма Жданову Ю. а также записку Жданова по вопросу об академике Павлове и его теории. Я думаю, что ЦК "должен всемерно поддержать это дело"[495].

Зачем было Сталину устраивать гонения на советских ученых, которые и так всячески превозносили Павлова? Зачем надо было Сталину устраивать сессию, когда было проще простого дать указание о снятии Орбели со всех постов? Ведь, как утверждают критики Сталина, он мог легко репрессировать любого. Видимо, не мог, не был всесильным. А может и не хотел своей монополии на истину, а добивался ликвидации монополии на истину и в физиологии. Ведь не зря же он отметил МОНОПОЛИЗМ Орбели.

Необходимо, правда, упомянуть, что отдельные физиологи пытались вести борьбу против монополии в науке и до 1948 г. (достаточно вспомнить критику работ И. С. Бериташвили и Н. А. Бернштейна). Однако она была эпизодической и не имела столь далеко идущих последствий.

В отличие от сессии ВАСХНИЛ, противники Орбели ввели в дело тяжелую артиллерию, обвиняя его в монополии на истину и административном давлении. Действительно, Орбели занял почти все возможные и невозможные научные и административные посты в тогдашней физиологии. Сталин опять оказался в своеобразной ловушке.

Сталин колебался (прошло всего два года после Васхниловской сессии), но опять решил поддержать тех, кто внешне выступал против монополии на истину. Именно Сталин задумал организовать дискуссию об учении И. П. Павлова. Имеется на этот счет прямое свидетельство, принадлежащее тогдашнему министру здравоохранения СССР Е. И. Смирнову, вспоминавшему в беседе с Ярошевским, что летом 1949 г. (обратим внимание на дату) Сталин вызвал его к себе на дачу в Сочи, где завел речь о том, чтобы организовать в Академии наук и в Академии медицинских наук обсуждение проблем физиологии, а именно павловского учения, после чего Сталин передал соответствующие задания Г. М. Маленкову и Ю. А. Жданову.

Многие почему-то считают, что Сталин пытался штамповать те же приемы, которые, мол, он использовал во время сессии ВАСХНИЛ. Однако положение в физиологии и смежных с ней дисциплинах было иным.

И. П. Павлов в отличие от Лысенко был всемирно признанным ученым. В 1935 г. на 15-м Международном физиологическом конгрессе по инициативе западных физиологов ему был присвоен единственный в истории этой науки почетный титул «старейшины физиологов мира». Его непреходящие заслуги в развитии отечественной науки, да и не только науки — культуры в целом, никем не оспаривались. В 1949 г., т. е. именно в том году, когда Сталин будто бы «принялся» за физиологию, в стране широко отмечалось столетие со дня рождения Ивана Петровича Павлова. Естественно, среди физиологов, в том числе учеников Павлова, имелись исследователи, искавшие новые пути в познании механизмов высшей нервной деятельности. Наряду с этим, вполне естественно, в нейрофизиологии разрабатывались представления, отличные от павловских.