Миф тесен

Не знаю, восходит ли «европейская русофобия» ко временам Византии, как пишут иные историки, но у нее есть как минимум одно неприятное проявление — попытка извернуться и представить дело так, что Европу в конце ХХ века освободили и объединили американцы. Хотя в действительности это сделал российский партийный начальник Горбачев, сознательно сошедший с пути партийного начальника.

Европейцы часто вспоминают, как Россия их угнетала и лишала свободы. Но вот нашелся наконец один русский, который подарил им свободу. Но он не получает от них заслуженной благодарности. И так не очень хочется быть благодарным кому-то постороннему из чужой неприятной страны за свою свободу, а признать, что свобода получена из рук московского царя-освободителя, совсем невмоготу.

Все могло бы тянуться еще очень долго, как на Кубе или в Китае, но появился человек, его никто не заставлял, никто ему не угрожал, никто его не покупал, не шантажировал, он просто сам читал, смотрел, долго думал, мучился, сомневался и, с трудом выискивая соратников, сел и под свою ответственность начертал: «И призови с нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного. Дан в Санкт-Петербурге, в девятнадцатый день февраля». Нет, пусть лучше это будут Рейган, бэтмен и черепашки. А в Санкт-Петербурге, то бишь в Москве просто, недоглядели, ослабли, выпили лишнего.

А ведь это у Буша с Рейганом не было власти над Кастро и Хатами, у Обамы — над Каддафи (хотя над Мубараком немножко была). А у Горбачева была вполне конкретная власть над лидерами Восточной Европы. И он использовал ее против них. Просто снять восточноевропейских социалистических старцев он не мог. Но Горбачев подрывал их власть, обращаясь через их головы напрямую к тамошнему народу. И так сказать — живым примером демократизации в СССР. А лидерам капал на мозг: меняйтесь, перенимайте передовой советский опыт.

В российской истории был удивительный момент, когда мы были свободнее наших ближайших европейских соседей. Кто жил и мыслил в то время, тот не может не помнить, как мы между 1987 и 1989-м смотрели на страны Восточной Европы. Сверху вниз, с гордым сочувствием. Как украинцы времен «оранжевой» революции смотрели на Белоруссию Лукашенко. Мы были передовыми, у нас был общественный подъем, и с каждым вздохом расширялись легкие, а у них были застой и маразм. Каждая поездка Горбачева в восточноевропейскую столицу превращалась в акт подрыва местной власти: толпа выходила на улицы с плакатами «Хотим такого, как Миша». Мы же радовались у телевизоров: у нас вода живая, текучая, а у них — мертвая, стоячая. Да что Восточная Европа! Горбачев, просто заехав в Пекин в 1989 году, мимоходом чуть не устроил революцию в Китае.

Вот сентябрь 1986 года, это еще робкий рассвет, не то что про падение стены никто не думает, а на Западе даже в «перестройку» не верят, считают ее пропагандистским ходом коварных коммунистов. Идет заседание политбюро (См.: В Политбюро ЦК КПСС...: По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова. М., 2006, с. 82):

Горбачев: «Хонеккер жмется, когда мы ему напоминаем о стене. Надо поэтому тактичнее ему об этом сказать: о процессах, которые неизбежны... Может, пробросить идею: пусть все три немца соберутся [руководители Западной и Восточной Германии и Западного Берлина. — Шахназаров], поговорят о мировой политике... Таким образом подтянуть к европейской политике ГДР и ФРГ вместе».

Это он Хонеккеру напомнил о стене на год раньше, чем ему самому Рейган.

А вот Горбачев рассказывает политбюро о встрече руководителей соцстран в Москве (ноябрь 1986 г., там же, с. 107):

«Говорил мне, когда были один на один: смотрю, говорит, на коллег [лидеров других восточноевропейских государств] — ничего у них не выйдет. Чаушеску ничего делать не будет, о чем договорились. А другие просто не могут: стары, отстали. Давайте, говорит, с вами вдвоем воз тянуть... С Гусаком был хороший разговор. Просил помочь ему осуществить поворот. Оставил мне проект своего доклада на пленуме ЦК КПЧ. Чаушеску долдонил свое. Бросил тень на перестройку: “Чего перестраиваться-то? В Румынии все давно перестроились”. Прямо хоть орден ему давай за демократию, хотя в стране диктатура».

В апреле 1987 года Горбачев докладывает о совещании секретарей ЦК соцстран в Варшаве (там же, с. 140—141):