Мифическая Средневековия

Птицы летели очень медленно и над самой землёй с того самого момента, когда почувствовали недомогание одной из наездниц, ведь на то они и были орлами волшебников.

— В лесу, каком-то очень тёмном лесу, и ей совсем не больно, только немного страшновато.

— Надо предупредить остальных. — Проговорила Дарена, всё ещё злясь на себя за то, что не поняла сразу о Настиной попытке связаться с матерью. Ты как, в порядке?

— Да, нормально. Всё уже прошло.

И орлы, словно услышав слова Виктории о её восстановившемся самочувствии, и почувствовав их общее возбуждение, снова взмыли в голубые небеса и полетели теперь уже в компании многочисленных белоснежных лошадок.

* * *

— Сэргард, это правда? — Катарина настойчиво заглядывала ему в глаза.

— Что именно? — Он постарался выглядеть непринуждённо.

— То, что ты поругался из-за меня с родителями и тебя выгнали с ваших исконных земель и отрекли от твоего народа? — Катарину не обманул его нарочито невинный вид, и уж тем более ей не было смешно от этих его кривлячеств.

Выбора не было, придётся говорить правду. Люди-оборотни народ честный, и если уж он не может уйти от прямого ответа, то врать Катарине он точно не намерен. И всё же такая постановка вопроса его не очень устраивала.

— Нет, это они со мной поругались и вовсе не из-за тебя, а из-за своих предрассудков и вековых устоев. Времена меняются, меняется и жизнь, а они упрямо не хотят этого понять, и гнут своё.

— Не надо было тебе этого делать, Сэргард, ведь это твой народ, твоя семья, а я тебе чужая. — Она печально покачала головой.

— Ты мне не чужая. Ты такая же, как и все мы и никто из нас не вправе от тебя отворачиваться. Ты мой друг, а я не предаю друзей и это главное.

— Нет, главное не это, главное семья, мать, отец, братья и сестры. Я плохо помню своего отца, но эти воспоминания самое светлое из того, что было в моей жизни. — Она взяла в руку свой крестик и с улыбкой посмотрела, на него. — Это единственный его подарок. Всё что у меня осталось от него.

— А где он сейчас? — Полюбопытствовал юноша-оборотень.

— Интересный вопрос. Наверное, где-нибудь на небесах, окружённый сотнями ангелов, живёт и дарит людям добро, грустит обо мне. — Она подняла к звёздному небу наполненные слезами глаза. — Где ты, папа? Ты наблюдаешь за мной? Следишь за моими делами, хорошими и плохими? Надеюсь, я не очень тебя огорчаю.

— Думаю, ты его только радуешь.

— Это вряд ли, — она покачала головой, — просто ты меня ещё слишком плохо знаешь.

— А твоя мать? Где она? — Сэргард знал о ней так мало, а хотелось бы гораздо большего, что начал проявлять несвойственное ему в повседневной жизни любопытство.

— Она? Она там, в моём мире, но я не очень-то люблю вспоминать о ней. Она не хороший человек, хоть и дала мне жизнь, с этим не поспоришь. В любом случае я не хочу возвращаться домой, к ней, хотя возможно мой милосердный отец и осудил бы меня за это. — Она закусила губу, задумавшись над своими же словами.

— А братья, сестры? — Не унимался Сэргард.

— Их у меня никогда не было, хотя и могли бы быть. Так что как видишь, в том мире меня никто не держит. И я очень хотела бы назвать этот мир своим, но не тем я хотела быть, кем сейчас являюсь. — Она печально улыбнулась.

— Может быть, твоя мечта ещё сбудется и тебе удастся всё изменить. — Осторожно предположил Сэргард.

— Только мне что-то в это уже и самой не верится.

— Не надо так думать, Катарина, надо верить в лучшее. Ты добьёшься всего, о чём мечтаешь, если только очень сильно захочешь этого.

Девушка взглянула на него с лёгкой усмешкой, но всё-таки с сильнейшим чувством благодарности. Так приятно когда есть, кому тебя поддержать в трудную минуту, как-то успокоить, отвлечь.

Сэргард, почувствовав перемену в её настроении, улыбнулся, осторожно взял её за руку и произнёс:

— Послушай-ка, Катарина, а не хочешь ли ты послушать одну из легенд нашего мира. У нас имеется так много мифов, в нашей Средневековии. А ты ещё так мало знаешь о нашей жизни, истории и о народах.

Так в мирной беседе происходило их узнавание друг друга и так они коротали долгую дорогу. Но долго ли, коротко ли длится дорога и идёт время, но различные нужды нашего организма никому из живого не чужды.

— Мне кажется пора перекусить. — Сэргард похлопал себя по животу. — Я не очень-то долго могу обходиться без еды, я так сказать люблю хорошо покушать.

— Я так подозреваю, что ты намекаешь, что тебе пора на охоту. Что ж, иди, поохоться, а я обойдусь тем, что взяла с собою в дорогу. Только прошу, не приноси жертву своего голода ко мне, так как я тебе уже говорила, что являюсь злостной вегетарианкой и ярой защитницей животных. — Напомнила Катарина.

— Да трудновато тебе придётся в нашем мире, где очень много созданий, которые так и норовят друг друга скушать. — Скептически произнёс Сэргард, и в этих словах не было ни капли сарказма.

— Что ж такова ирония судьбы или с лёгким паром. С одной стороны я вампир, с другой, я та которой являюсь всю свою сознательную жизнь, — она вновь печально улыбнулась, скупая слеза плавно скатилась по бледной щеке.