Мифологические персонажи в русском фольклоре

Функции чёрта гораздо шире и многообразнее, менее «специализированы», чем поведение духов природы или домашних духов. Помимо того, что чёрт, подобно лешему, похищает детей или водит пьяных, он соблазняет женщин, толкает на самоубийство, провоцирует страшные преступления, постоянно охотится за человеческими душами.

Образ чёрта встречается почти во всех жанрах народной устной прозы. Его знают не только легенды, преданья, бывальщины и былички, но и сказки, как волшебные, так и бытовые, рассказы и анекдоты. Многожанровостью устной прозы о чёрте объясняется и разноликость его образа в фольклоре. Доминантные черты этого образа особенно выпукло выступают в несказочной устной прозе, в которой наиболее многосюжетны именно те циклы, основным персонажем которых является чёрт.

Если мы можем говорить о дохристианских истоках фольклора о духах природы – лешем, водяном, русалке, о чрезвычайно древних по своему происхождению представлениях, а следовательно, и. рассказах о домашних духах – домовом и близких к нему баннике и овиннике, то относительно образа чёрта дело обстоит несколько по-иному. Очевидно, тот образ его, который бытует в русском фольклоре, определяется в основном верованиями, связанными с христианским культом.

В русском фольклоре о чёрте мы наблюдаем ту же картину, которую по отношению к западноевропейскому фольклору убедительно показал западно-немецкий исследователь Л. Рёрих в работе «Сказки и легенды о чёрте», установив, что расцвет представлений о нем падает на позднее средневековье и что стабильный и традиционный портрет чёрта в немецком фольклоре появляется не ранее XII в.

Нельзя не согласиться с исследователем, когда он указывает на чрезвычайную сложность этого образа народных верований и фольклора. Рёрих говорит о сложных переплетениях разных истоков этого образа, о наличии в народных представлениях о чёрте бесчисленных тенденций, о процессе его мифологизации и вместе с тем демифологизации, о его дьяволизации и очеловечивании в результате чего создавался клубок, не поддающийся расчленению и распутыванию[353].

Действительно, если даже ограничиться христианскими представлениями о нечистой силе, то и здесь мы сталкиваемся с чрезвычайно противоречивыми представлениями о ней – от хитрого искусителя до смешного глупого чёрта, постоянно попадающего впросак.

Бытующие в русском народном репертуаре рассказы о чёрте делятся на две основные многожанровые группы: легенды, притчи, преданья, бывальщины, былички об искусителе, носителе злого начала, антиподе бога и сказки и анекдоты о глупом чёрте. Нередко они совпадают не только отдельными своими мотивами, но и сюжетно, однако интерпретация и восприятие образа чёрта, отношение к нему в этих двух основных группах рассказов диаметрально противоположны. Следует прислушаться и к замечанию Рёриха, также отмечавшего эти две основные группы рассказов, что и в комическом образе чёрта всё же ощущается «серьезная» основа. «Может быть, – пишет он, – именно соединение шутки и серьезного начала создает действенность образа комического чёрта»[354].

Среди русских рассказов о чёрте выделяется несколько циклов, сюжеты которых тяготеют либо к одной, либо в другой упомянутой группе. Так, для первой группы особенно характерны легенды о происхождении чёрта. Дуалистические по своему характеру, они связаны с христианскими представлениями о боге и легендами о сотворении мира и человека. Легенды о происхождении чёрта, бытующие в народе, как правило, восходят к апокрифической литературе и базируются на представлениях о борьбе светлого и темного начал в мироздании, о борьбе бога и сатаны. Например, многочисленные рассказы о грехопадении ангелов, о том, как сатана своей гордыней и самонадеянностью прогневал господа, зафиксированные в конце XIX в., находят аналогию в сказаниях о сотворении и па пении ангелов во многих рукописных сборниках. В них рассказывается о том, как сатана возгордился и бог сверг его. «Сотона же прошибе землю и ста на бездне под землею, и ина же его сила с ним, иная же сила оста на земли и претворишася в бесы и прелщают человеки»[355].

Во всех этих легендах вырисовывается совершенно определенный образ чёрта, ничего общего с демонами стихий (лешим, водяным, русалкой), а также с представлениями о домашних духах, не имеющий. Это – образ, хотя и опирающийся на древние дохристианские представления, но явно более поздний, окрашенный библейскими мотивами, часто лишенный специфически русских примет. Если по отношению к русскому хозяину леса, воды или покровителям домашнего очага можно говорить лишь о типологических аналогиях их с верованиями и фольклором других народов, то в отношении чёрта именно в тех легендах, в которых он резко отличен от прочих духов, можно предполагать заимствование византийских и западноевропейских мотивов, воздействие на устные рассказы библейских и житийных версий.