Мифологические персонажи в русском фольклоре

Одна из вологодских крестьянок рассказала, как её мать принимала у женщины чертенка: «Катается что-то черненькое, маленькое, а как поразглядела – увидала хвостик, а над лобиком махонькие рожки... пуповину всё-таки остригла»[414]. Во Владимирской губернии записаны многочисленные былички, рассказанные «очевидцами»: как черти утопили в кадушке ребенка, положенного в зыбку без молитвы, как украли у бабы восемь детей («как родит, так мертвенький и черненький»), как чёрт позвал в кабак пастуха, для чего последнему пришлось скинуть лапти, так как они крестиками плетутся, как чёрт сварил вино («выпившие старухи помолодели, пошли плясать, а чёрт на радостях так с крючков и провалился сквозь землю») и многие другие[415].

Для былички характерны натуралистические подробности в описаниях приключений жертв чёрта или соблазненных им женщин. Подробности эти служат как бы свидетельским показанием, подкрепляют характерную для былички установку на правду.

Любопытно, что помимо заговоров против чертей существуют и молитвенные обереги. Так, например, Н.В. Попов записал в Вологодской губернии «утреннюю молитву»: «Враг-сатана, отступись от меня, есть у меня почище тебя»[416].

Легенде, бывальщине, быличке в равной мере противостоят сказки о чёрте, хотя отдельные сказочные элементы встречаются и в каждом из этих жанров.

Резкое различие образа чёрта в сказках и народных верованиях отмечал С.А. Токарев[417]. Различие это сказывается не столько в ассортименте сюжетов и мотивов, сколько в характере повествования и в самом образе чёрта. Образ последнего в волшебных сказках ближе к легенде, в бытовых – к бывальщине. И в том и в другом случае он далек не только от верования, но и от былички. Принципиальное различие между сказками о чёрте и быличками и бывальщинами о нем обнаруживается не только в фольклоре восточных славян, но и в фольклоре многих других народов. Его отмечал в упоминавшейся выше работе западнонемецкий исследователь Лутц Рёрих. Указывая на то, что в разных категориях устной прозы о чёрте существует один и тот же ассортимент мотивов, он утверждает, что различия между ними определяются расстановкой в повествовании акцентов, освещением рассказчиком и восприятием аудиторией сходных мотивов[418].

Любопытно, что сказки о чёрте перекликаются не только с быличками и бывальщинами, но и с легендами о нем, в частности, с патериковыми рассказами.

Сказки о чёрте распространены исключительно широко. Мы найдем их в любом сборнике русских сказок, начиная с Афанасьева и до наших дней.

Особенно популярен сюжет о том, как мужик, иногда излюбленный сказкой дурак, пугает чертей тем, что вьет у озера веревку или «морщит» воду. Благодаря использованию в свое время этого сюжета Пушкиным, он получил широкое распространение среди детей. В варианте, опубликованном Н.Е. Ончуковым, сюжет этот контаминирован с рядом других, известных как волшебной, так и бытовой сказке: бес сыплет деньги, чтобы откупиться от мужика, в бездонную шапку, бес и мужик (подобно тому, как русский и англичанин в сказке Б.В. Шергина) соревнуются, чья песня длиннее и т.д. Испугавшись слов мужика, что в деревне бесов выживают, «чёрт испугался, побежал, упал и до смерти убился»[419].

Излюбленной темой народной сказки является сопоставление чёрта и лихой бабы. Сказки эти были подробно исследованы Ю. Поливкой, с привлечёнием большого количества вариантов в мировом фольклоре, в его известной работе «Баба хуже чёрта»[420]. Один из лучших вариантов этой сказки, в котором посрамленный чёрт «загрохотал и забил в ладоши» в восторге от происков хитрой бабы, записан от известной советской сказочницы А.Н. Корольковой[421]. Любопытный вариант сюжета «Баба хуже чёрта» был зафиксирован во Владимирской губернии, где конечный эпизод – ведьма заговорила чёрта совой и он сидел так 15 лет, в других вариантах нами не встречен[422]. В большинстве этих сказок муж избавляется от лихой жены, спустив её в яму к чертям и её именем спасается от чёрта, при помощи жены он обманывает чёрта, пришедшего к нему в лесную фатерку за жареной рыбой или не поделившего с ним по уговору репу.

Подобно хитрому батраку, перехитрившему попа, молодец обманывает чёрта, у которого служит пастухом. Сплошь и рядом в этих сказках чёрт заменяется лешим. Такая замена стала возможной вследствие удаленности сказки от верования, которое лежит в её основе. Это не рассказ о чёрте, а рассказ о солдате, кузнеце, мужике, старухе, которые своей находчивостью и умом победили врага. При этом неважно, кто был этим врагом. В одних и тех же сюжетах мы видим замену глупого чёрта не только таким же незадачливым лешим, но даже барином или попом.