Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Обрекла ее на эти страдания Гера, однако изначальной их причиной был сам Зевс. Именно он, сгорая от страсти к царевне, принялся «из ночи в ночь в покои девичьи» слать искушающие сны. Ио, стыдясь, призналась:

…виденья вкрадчиво
Шептали мне: «О девушка счастливая,
Зачем хранишь ты девственность? Высокого
Сподобишься ты брака. Воспылал к тебе
Сам Зевс желаньем и Киприды сладкий труд
Делить с тобою хочет».

Но страх Зевса перед ревностью Геры был сильнее его любовного влечения. Пытаясь спрятаться от супруги в момент свидания с Ио, он с неподобающим для отца богов и людей легкомыслием окутал всю землю густой непроглядной тьмой среди бела дня. Гера, разумеется, тут же догадалась, что все это неспроста, и заподозрила в случившемся мужа. Не найдя Зевса на небесах, она устремилась на землю и разогнала тучи. Впрочем, и он не мешкал. Когда мгла рассеялась, Гера увидела рядом с ним лишь прекрасную белую корову — это, конечно, была Ио. Громовержец поклялся, что никогда ее прежде не видел, дескать, новорожденная телочка только что выскочила прямо из-под земли. Эта сцена, намекает Овидий, подтверждает, что ложь влюбленных не вызывает гнева богов. Вместе с тем эпизод показывает, что от подобного вранья мало проку. Вот и Гера не поверила ни единому слову супруга. Восхитившись красотой коровы, она попросила ее себе в подарок. Как ни досадовал Зевс, он понимал, что отказом выдаст себя с головой. Чем объяснить желание оставить корову себе? Что ему в этой корове? Нехотя он отдал ее Гере, которая позаботилась о том, чтобы Зевс больше не смог приблизиться к белой красавице.

Гера приставила к корове Аргуса — для ее замысла стоглазый великан подходил как нельзя лучше. Перед таким неусыпным сторожем, никогда не смыкавшим всех глаз одновременно, оказался бессилен даже Зевс. Он видел, как мучается в чужих краях его возлюбленная, превращенная в животное, но не смел прийти ей на помощь. Наконец он обратился к своему сыну Гермесу, посланцу богов, и поручил тому найти способ уничтожить Аргуса. Гермес был самым хитроумным из небожителей. Спустившись на землю, он спрятал все атрибуты, которые могли выдать в нем бога, и явился к Аргусу в обличье деревенского юноши, наигрывая на свирели сладкозвучную мелодию. Зачарованный музыкой Аргус попросил незнакомца подойти ближе: «Кто б ни был ты, можешь со мной усесться рядом на камень! Не найдешь ты места другого, где травы были б полезней скоту, а тень пастухам благодатней»[120]. Этого Гермес для начала и добивался, однако главная цель еще не была достигнута. Он играл и играл, а потом принялся напевным, убаюкивающим голосом рассказывать одну историю за другой. Часть глаз Аргуса смежил сон, но остальные, к огорчению Гермеса, смотрели зорко. Усыпила стоокого сторожа только история о божестве по имени Пан, безответно влюбленном в нимфу Сирингу, которая убежала от него. Он стал преследовать беглянку, а когда уже почти настиг, сестры-нимфы превратили ее в тростник. Пан заявил, что она все равно будет принадлежать ему: «В этом согласье навсегда мы останемся вместе!»[121] Он сделал из тростника многоствольную флейту и назвал ее «сиринга».

Так повелось с той поры, что тростинки неровные, воском
Слеплены между собой, сохраняют той девушки имя[122]

.

История эта в отличие от многих подобных была не такой уж скучной, но Аргуса она утомила, и все сто его очей на этот раз сомкнулись. Гермес, разумеется, тут же прикончил великана, а глаза потом забрала себе Гера и украсила ими хвост павлина, своей священной птицы.

Казалось бы, Ио обрела свободу — но не тут-то было. Гера взялась за нее снова и напустила слепня, который жалил свою жертву, доводя до безумия.

Опять слепень впился в меня. Беда мне!
<…>…И неотступно за мною, голодной, жалкой,
Мчится по взморью…[123]

Прометей пытался успокоить Ио добрыми предсказаниями, однако признал, что избавление не будет скорым. А пока ей предстоит снова скитаться по диким, враждебным краям. Многие места сохранят память о ней. Море, вдоль которого Ио в безумии мчалась, спасаясь от слепня, будет в честь нее именоваться Ионическим, а пролив, который ей предстоит переплыть, получит название Босфор, «коровий брод». Но настоящим утешением для Ио должно быть другое: однажды она доберется до Нила и там Зевс вернет ей человеческий облик. Ио родит ему сына по имени Эпаф и будет жить до конца своих дней в благополучии и почете.

…Семя это даст того отважного
Стрелка из лука, что меня от мук моих
Избавит,[124]

—