Мифология. Фантастические истории о сотворении мира, деяниях богов и героев

А тем временем Эвринома, верная ключница, омыла Одиссея, умастила его маслом и облачила в прекрасные одежды. Богиня Афина дала ему красоту, сделав его выше и полней, и завив на его голове кудри, как у цветка гиацинта. Он был подобен бессмертным богам, когда совершил омовение. После этого он сел в царское кресло напротив своей жены. Теперь Пенелопа легче узнала бы его, чем в грубой одежде нищего. Но двадцать горьких лет принуждали ее быть осторожной.

— Матушка, вынеси-ка мне ложе во двор, — сказал Одиссей Эвриклее, — ибо я вижу, что у женщины этой железное сердце.

Теперь в последний раз испытала Пенелопа Одиссея, так передав приказ мужа:

— Выставьте во двор то ложе, которое он сделал сам, и застелите его шерстяным покрывалом и сверкающим полотном.

Но тут сказал Одиссей:

— О женщина, трудный приказ ты отдала. Кто же сможет переставить куда-то в другое место мое ложе? Смертный человек не мог бы этого сделать, если он даже очень силен, ибо ложе корнями уходит в землю. Огромная олива росла внутри ограды нашего дома, имела она толстый, как колонна, ствол. Вокруг нее я выстроил опочивальню, срубил ее лиственную крону, ствол ее обстругал, сделал подножие ложа и самое ложе, украсив его золотом, серебром и слоновой костью, а затем натянул на нем кожаный ремень, окрашенный в пурпур.

Смягчилась после этих слов Пенелопа, колени ее подкосились, она в слезах подошла к Одиссею, обняла его за шею обеими руками и, целуя его голову, говорила:

— Не гневайся на меня, Одиссей, ведь ты самый разумный из людей. Боги обрекли нас на страдания. Они позавидовали нам и не захотели, чтобы мы всегда оставались рядом друг с другом, проводя вместе нашу молодость, и вместе подошли бы к порогу старости. Прости меня за то, что не приняла тебя с любовью сразу же, как только увидела, не облобызала тебя. Но всегда я боялась, чтобы кто-нибудь не обманул меня лживыми словами, ибо много есть таких, которые строят козни. Но тайну нашего ложа знали только мы вдвоем, да еще одна моя верная служанка, данная мне моим отцом, когда я выходила за тебя замуж.

Заплакали они оба. Как потерпевший кораблекрушение, барахтаясь в пене морской, наконец достигает берега и может ступить на сушу, так прибыл к Пенелопе ее долгожданный супруг. Так и застала бы их розоперстая Эос плачущими, если бы Афина Паллада не позаботилась о другом. Ночь уже близилась к концу, но богиня продлила ее и задержала золототронную Эос в Океане, не разрешив ей запрягать быстроногих коней — Лампа и Фаэтонта, приносящих свет людям.

А в это время Эвринома стелила постель, готовя ложе для верных супругов. Насладившись счастливой любовью, стали они рассказывать друг другу о себе. Пенелопа — о том, какой горькой была ее участь дома, Одиссей же — о том, сколько пришлось ему перенести страданий во время странствий, сколько городов он посетил и сколько народов, имеющих разные обычаи, он узнал. Наконец они заснули. Когда Афина решила, что они достаточно спали, она послала утро, чтобы оно принесло свет людям.

Встал после сна Одиссей, простился со своей супругой, разбудил Телемаха, а также коровьего пастуха и свинопаса. Они вчетвером вооружились и покинули дворец. Светло было повсюду на земле, но их Афина вывела из города, скрыв ночным мраком.

Гермес же своим золотым жезлом вызвал души покойных женихов. Полетели они с шуршаньем, словно летучие мыши в глубину пещеры, туда, куда вел их Гермес, — мимо струй Океана и Белой скалы (Левкадийской скалы), мимо ворот Солнца и страны сновидений. Достигли они наконец луга, заросшего асфоделем, где обитали души всех умерших.

Одиссей же и Телемах вместе с коровьим пастухом и свинопасом достигли деревни, где находилось хозяйство Лаэрта, бывшее в полном порядке. Одиссей послал своих спутников в сельский свой дом, а сам разыскал старика отца в саду. Сначала Одиссей выдал себя за чужеземца, приятеля и гостя Одиссея. Плакал Лаэрт и посыпал свою седую голову прахом, слушая рассказ чужестранца о своем сыне. Одиссей не смог более притворяться, слезы выступили и у него на глазах, он обнял своего отца и поцеловал его:

— Здесь, отец, сам я, перестань же плакать!

Но после двадцатилетней разлуки теперь и Лаэрт попросил доказательств. Одиссей показал ему свой рубец от раны на ноге и перечислил деревья в саду, которые отец подарил ему еще в детстве, — тринадцать груш, десять яблонь, сорок смоковниц и пятьдесят рядов виноградных лоз.