Мифология. Фантастические истории о сотворении мира, деяниях богов и героев

Едва она успела это сказать, как туман вокруг Энея и Ахата рассеялся. Перед взорами всех присутствующих предстал Эней, чей лик и стан указывали на его божественное происхождение. Он обратился к царице.

— Тот, кого вы ищете, здесь, — сказал он неожиданно. — Я — троянский Эней, спасшийся из волн ливийского моря. Мы не можем отблагодарить тебя, царица, за твою доброту, за то, что только ты пожалела Трою в ее невыразимых страданиях и приняла в свой дом и в свой город нас, беглецов, потерявших все, что у нас было. Боги тебе воздадут должную награду, и, куда бы ни занесла меня судьба, я буду помнить, чем я обязан тебе. — Затем он подошел к товарищам и обнял их одного за другим.

Дидона слышала об Энее еще в отчем доме. Теперь же, опомнившись от неожиданности, она с горячим гостеприимством приняла героя божественного происхождения в царском дворце, а к кораблям его товарищей она отправила двадцать быков, сто свиней и сто ягнят с овцами.

Энея не оставляла в покое отцовская любовь. Он послал Ахата за Асканием, а также велел принести несколько драгоценных женских украшений из оставшихся сокровищ Трои.

Венера же не успокоилась. Она приказала Купидону, чтобы тот, приняв образ Аскания, появился на пиру у царицы Дидоны и тайно зажег в ее груди пламя любви к Энею. С радостью подчинился приказанию своей матери Купидон, сбросив свои крылья, в то время как богиня влила в члены Аскания сладкий сон и нежно перенесла мальчика в своих объятиях в кипрский Идалий, где и спрятала в тенистой роще, полной божественного благоухания. Тогда-то и смог Купидон спокойно выполнить порученную ему задачу.

На пиру же пуны дивились и дарам Энея, их щедрому богатству и удивительной красоте его сына. Сама Дидона в восхищении взяла мальчика на колени, а Купидон в образе Аскания пробудил в сердце Дидоны, не подозревавшей об этом, любовь к Энею, вытесняя мало-помалу из ее сердца образ Сихея. Держа в руке золотой кубок, полный вина, Дидона просила богов, чтобы потомки как троянцев, так и выходцев из Тира с радостью вспоминали этот день.

До поздней ночи пировали все вместе, слушая песни и долго беседуя. В эту ночь в сердце несчастной Дидоны запылало пламя любви. Она расспрашивала гостя о подробностях Троянской войны.

— Расскажи нам все, — попросила она наконец, — расскажи нам с самого начала о кознях греков, о своих странствиях, о превратностях своей судьбы. Ведь уже седьмой год ты бродишь по свету.

Тут все замолкли, устремив внимательные взоры на Энея. И тот с высокого ложа начал свой рассказ:

— Ты велишь мне, царица, возобновить невыразимую скорбь. А между тем гаснущие звезды зовут уже ко сну. Но если ты столь сильно жаждешь узнать о нашей судьбе и услышать о последних битвах под стенами Трои, хоть и содрогается моя душа от этих воспоминаний, я начну.

И он рассказал о последних часах Трои, обо всем, что произошло с этим городом, о хитрости Синона, о невиданной дотоле мученической смерти Лаокоона. Самого Энея глубокой ночью посетила во сне тень павшего в бою Гектора. Призрак так объяснил свой приход:

— Беги отсюда, сын богини, вырвись из пламени. Враг уже вступил на стены, Троя рушится. Мы сделали все, что могли сделать ради родины и Приама. Если бы было возможно защитить город сильной рукой, он был бы защищен моею десницею. Но Троя поручает тебе свои святыни и своих домашних богов (свои Пенаты), пусть они будут твоими спутниками в странствиях, предопределенных судьбой, для них ищи стены! — Так сказал он и вынес из святилища статую Весты, украшенную повязками, а также неугасимый огонь.

Внезапно возникший шум боя положил конец видению. Эней пробудился и поспешил на крышу дома, чтобы оттуда поглядеть, что делается вокруг. Тогда-то он убедился в вероломстве греков. Город пылал. Дом Деифоба уже обрушился, запылал и дом его соседа Укалегона. Языки багрового пламени отражались в волнах Сигейского залива. Схватив оружие, Эней устремился к сражавшимся, но навстречу ему уже бежал Пантой, жрец Аполлона, со святынями и поверженными богами Трои в руках, таща за собой маленького внука, чтобы по крайней мере их укрыть в доме Анхиза, казавшемся ему наиболее безопасным.

— Настал последний день. Мы были троянцами, но беспощадный Юпитер предал все в руки греков! — крикнул Пантой пришедшему в отчаяние Энею. И ринулся дальше, среди битвы и пламени.

Эней встретил своих верных соратников. Решительно вступили они в безнадежный бой со все прибывавшими в город греками, пока наконец Пирр, сын Ахиллеса, не разрушил стены царского дворца и не убил Приама. Увидев обезображенное тело престарелого царя, Эней вспомнил и о своем дряхлом отце Анхизе, и о своей супруге Креусе, и о своем маленьком сыне Юле. Пред Энеем явилась его мать Венера и раскрыла перед его взором смертного то, что в другое время оставалось бы скрытым: Трою уже нельзя спасти, ибо боги против нее.

Эней внял словам матери, решился на бегство и возвратился за своей семьей. Но Анхиз сказал, что с него довольно уже пережитого ранее разрушения родного города, когда Геркулес взял Трою вероломного Лаомедонта.