Мифология «голодомора»

Для начала посчитаем. К 1927 году общая посевная площадь в СССР составляла около 175 млн гектаров, или 158 млн десятин. Получается примерно по 6 десятин на хозяйство (в РСФСР — 7 дес., в Белоруссии — 4,5, а на интересующей нас Украине — 5 дес.). Однако около 67 % дворов имели посевную площадь до 4,5 дес. (на Украине — 89,5 %), а поскольку в большинстве хозяйств до сих пор применялось архаичное трехполье, надо еще не забывать, что треть этих площадей ежегодно гуляла под паром. Средняя урожайность в урожайный год составляла около 50 пудов с десятины. На один двор, тоже в среднем, приходилось 5 человек. Думаем, подсчет излишков хлеба на продажу у такого хозяйства читатель может произвести сам.

В единоличном секторе деревни насчитывалось 30,5 млн лошадей, из них 21,3 млн рабочих — меньше, чем по одной лошади на двор, если в среднем. А если в частности, то по всей стране данных нет, но статистические выборки показывают, что безлошадных дворов было 31,3 % от общего числа (на Украине — 36,7 %). Коров насчитывалось 29 млн — чуть больше, чем по одной на двор, хозяйств без коров по стране — 23,8 % (на Украине — 34,2 %)[119].

Поговорим теперь о технической оснащенности.

В 44 % хозяйств землю пахали сохой, как в Киевской Руси. В остальных — плугом, в который запрягали лошадь или упряжку волов. Убирали хлеб серпами, траву косили косами, транспорт — все та же крестьянская сивка (количество автотранспорта в сельском хозяйстве было настолько мало, что им можно пренебречь). 34,1 % хозяйств в стране не имели пахотного инвентаря (на Украине — 40,5 %), еще 47,5 % — имели, но без машин (на Украине — 36,0 %)[120].

Казалось бы, 18 % хозяев имели сельскохозяйственные машины — не такой плохой показатель. Однако беспристрастная статистика снова все портит. В 1927 году в СССР одна жнейка приходилась на 24 хозяйства, сеялка — на 37, сенокосилка — на 56, сортировка или веялка — на 25, конная или ручная молотилка — на 47 хозяйств[121]. И то, что 18 % хозяйств имели машины, свидетельствует: полного комплекта не было даже у «достаточных» хозяев — что уж говорить о прочих!

Еще в мае 1927 года Наркомзем РСФСР Савченко писал Сталину: «Крестьянские хозяйства обеспечены рабочим скотом на 77 %, сельскохозяйственным инвентарем на 67,4 % к убогому довоенному уровню».

Правда, имелись на селе и «вестники будущего». К 1927 году в стране насчитывалось 27,7 тыс. тракторов. По одним данным, 90 % этого суперпарка находилось у крестьян — если рассредоточить их ровным слоем по СССР, придется примерно по одному трактору на тысячу хозяйств. По другим данным, в крестьянских хозяйствах насчитывалось полторы тысячи машин — тут уж калькулятор начинает клинить… Соединенными усилиями весь этот парк мог вспахать не больше 3 млн десятин, или около 2 % всей посевной площади (если не сломается…).

Одним из показателей, по которым советское село значительно превышало российское, было обеспечение электроэнергией. К 1917 году в русской деревне насчитывалось 103 электростанции с мощностью 5200 л. с., т. е. по 53 л. с. на станцию (это примерно уровень автомобиля «Ока»). В 1927 году их уже 376 штук с мощностью 29 800 л. с., или около 80 л. с. на станцию (легковая машина «дамского класса», вроде «Опеля».) Обслуживали они 375 тыс. крестьянских хозяйств, т. е. по одной станции на 1000 дворов, или, если подсчитать, примерно по 75 Вт на двор. Остальные 24 млн 650 тыс. хозяйств существовали во тьме: кто побогаче — с керосиновыми лампами, победнее — с коптилками, самые бедные щипали лучину, как при царе Горохе.

Впрочем, ни трактора, ни электричество не только не делали погоду на селе, но даже на эту погоду никоим образом не влияли. Ласточки среди январской вьюги…

Итак, если смотреть по дореволюционным меркам, то как минимум 70–75 % крестьянских хозяйств были бедняцкими (наделы меньше 5 десятин). Большевики, правда, лукаво делили эту группу на бедняков и маломощных середняков: картинка несколько приукрашивалась, но суть от этого не менялась. Бедняков в советском понимании насчитывалось 30–35 %, и их число примерно совпадало с числом безлошадных и не имеющих инвентаря дворов.

Однако и внутри бедняцкой по советским меркам категории существовала группа хозяйств беднейших. Уже в августе 1923 года на Политбюро, во время обсуждения налоговых вопросов, прозвучало предложение: беднейшие хозяйства от уплаты налога освободить. Какие именно?