Мифология Толкина

Эффект полифэндомности был присущ толкинистам всегда. На личном примере могу сказать, что из порядка десятка «эльфов» в моем ближайшем окружении в 1990-е двое одновременно были амберитами, то есть относили себя и к «Хроникам Амбера» Роджера Желязны. Но полифэндомность 1990-х годов подразумевала одновременное сопричастие нескольким мирам; современная полифэндомность — принципиально иная: человек легко меняет фэндом.

Современный фэндом отчетливо децентрализован. Группы по пять-десять человек весьма многочисленны, но не стремятся к какому-либо расширению и репрезентации за пределами своего круга. Однако, утратив экстравагантность и демонстративность «лихих девяностых», фэндом продолжает жить, переводя и обсуждая Толкина, создавая тексты и рисунки разной степени профессиональности, делая костюмы и доспехи, собираясь на играх и конвентах.

Сцена из рок-мюзикла Скади «Лэ о Лейтиан. Легенда о Берене и Лютиэн», в роли Лютиэн — Вилена Соколова, в роли Берена — Михаил Потехин.

Фотография Юлии Губиной

Таков обобщенный облик субкультуры. За пределами нашей схемы остались толкинисты, никогда в субкультуру не входившие, — те, кто в 1970–1980 годах читали Толкина в оригинале и стояли у зарождения толкинистского движения[74].

Памяти «плаща из занавески»

Традиционные представлениях об «эльфах в плащах из занавесок» относятся к началу 1990-х годов — и, увы, не изжиты до сих пор. Однако если двадцать пять — тридцать лет назад на улицах больших городов вполне можно было увидеть юношей и девушек в плащах и с деревянными мечами, то с начала нового века подобное стало практически невозможно. Это отнюдь не значит, что «толкинистского костюма» больше нет; сменились принципы его создания.

Вряд ли будет ошибочным утверждение, что вся российская культура начала 1990-х годов была демонстративна. Молодежь (а отчасти и старшее поколение) подчеркивала свою принадлежность к тем или иным объединениям, движениям, субкультурам. В значительной степени это было реакцией на обезличенность советского времени.

Для толкинистов середины 1990-х демонстративная оригинальность одежды была не просто средством выражения причастности к субкультуре, но и «пощечиной общественному вкусу». Помню характерный диалог 1995 года: юноша-студент гордо заявлял, что он пришел слушать лекцию в кольчуге, на что я отвечала, что способна на более экстравагантный поступок: придти в длинном платье читать лекцию. Упоминавшийся выше Хольгер рассказывал, как он на V Международной школе по гравитации и космологии на стенде с обзором своих публикаций разместил три флага: России, Бразилии (университет которой он представлял) и Дома Феанора (эльфом из которого он себя ощущает).

Если в 1990-е годы элементы субкультурного облачения всячески демонстрировались окружающим, то с начала века эта знаковость из внешней практически полностью ушла в скрытую. В этом смысле показательна фраза, высказанная одной из толкинисток (в фэндоме — с 1995 года) во время дискуссии о современном костюме субкультуры: «Вы не распознаете толкиниста, если он правильно маскируется!». Маскировать свою принадлежность к фэндому становится достаточно обычным делом, особенно среди толкинистов за тридцать: фенечки, если их носят, прячутся под длинными рукавами, одежда выбирается так, что она одновременно может выглядеть как «прикид» (ролевой костюм) и как «цивил» (обычная, не эпатирующая). Но опытный глаз распознает своего в любой толпе по характерному несоответствию: простая и удобная одежда будет украшена, например, небольшой красивой брошью ручной работы, или в лацкан пиджака будет воткнута декоративная булавка, или у человека — просто другой взгляд, более светлый и осмысленный, чем у большинства окружающих. И не надо думать, что все это в прошлом: буквально несколько дней назад эльфийка из Дома Феанора, по совместительству — кандидат биологических наук, преподающая в МГУ, с гордостью сообщила мне, что пришла читать лекцию в походном плаще, поскольку в аудитории очень холодно (плащ из узорной ткани, украшенный очень красивой брошью).

Эльфийский менталитет

Несмотря на то, что демонстративная саморепрезентация толкинистов «мы — эльфы» ушла в прошлое, характеристики, которые относились к мировосприятию этой части фэндома, отнюдь не устарели.

Тридцатилетние наблюдения сделали нас свидетелями весьма любопытного явления. Если в 1990-е годы в фэндомской научной публицистике возник ряд работ, не только анализирующих тип мышления «эльфов», но и подспудно доказывающих их право быть такими[75], то сейчас, когда большинство толкинистов уже не называют себя эльфами (гномами, орками, хоббитами и т. д.), характеристики эльфийского менталитета по-прежнему актуальны, это живое явление.

Начнем мы с анализа «эльфов» 1990-х годов, поскольку тогда это явление было чрезвычайно ярким и демонстративным.